СКАЧАТЬ КНИГУ В PDF: Загрузить
"Иуда Искариот" / "Распад атома" / "Бритый человек" / - нетипичные произведения. Не всякий писатель сможет обнажить свою душу для обозрения, не всякий разрешит постороннему препарировать свою совесть - далеко не каждый литератор выставит перед взором безжалостной публики свои тайные мысли, свои тайные поступки. Эти мастера смогли. И смогли на уровне маленького литературного шедевра.
Леонид Андреев "Иуда Искариот"
Сам автор о замысле своего произведения писал: "Нечто по психологии, этике и практике предательства". Совершенно свободная фантазия на тему о предательстве, добре и зле, Христе и проч.".
Георгий Ив'анов "Распад атома"
Сам автор о замысле своего произведения писал: "Нечто по психологии, этике и практике предательства". Совершенно свободная фантазия на тему о предательстве, добре и зле, Христе и проч.".
Георгий Ив'анов "Распад атома"
Эта небольшая книжка, изданная в Париже 1938 году тиражом в двести экземпляров, не прошла незамеченной и имела некоторый успех, которым, впрочем, кажется, была обязана исключительно скандальному обнажению доселе запретных для изящной словесности сфер бытия. Мир “Распада атома” - мир, в котором рухнули три опоры: умерла вера в Бога. Умерла Россия. Умерло искусство.
Анатолий Мариенгоф "Бритый человек"
Открытое противостояние героев "Бритого человека" Лео Шпреегарта и Михаила Титичкина невольно наводит на мысль о противостоянии самого Анатолия Мариенгофа и его друга, друга близкого на несколько лет, Сергея Есенина. Отдельные отрывки романа упрямо указывают на эти отношения.
Анатолий Мариенгоф "Бритый человек"
Открытое противостояние героев "Бритого человека" Лео Шпреегарта и Михаила Титичкина невольно наводит на мысль о противостоянии самого Анатолия Мариенгофа и его друга, друга близкого на несколько лет, Сергея Есенина. Отдельные отрывки романа упрямо указывают на эти отношения.
Расставшись врагами в жизни, Мариенгоф и Есенин пошли своими путями. Но путь Мариенгофа всегда сворачивал в сторону "той, старой дружбы". Путь Есенина закончился в 1925 году и он ничего не мог сказать больше того, что успел сказать.
