СОЧИНЕНИЙ, ПЕРЕВОДОВ В СТИХАХ
Составитель: профессор Иосиф Срезневский
Санкт-Петербург, 1821
(с незначительными сокращениями)
Москва: - Libra Press, 2018. - 392 стр.
(Poesia)
СКАЧАТЬ КНИГУ В PDF: загрузить
XVIII век русской поэзии — это век её развития и становления, век, в который она приобретает строгий порядок и форму; век, в который формулируются казавшиеся незыблемыми законы стихосложения и в который они же нарушаются не терпящим рамок и границ гением русских поэтов.
Так сложилось, что история русской поэзии рассматривается не в связи с какими-то эпохами в жизни русского общества, а привязана к конкретным личностям, повлиявшим своим творчеством на ход этой самой истории.
Без Ломоносова, без Державина, который «заметил и, в гроб сходя, благословил» величайшего из русских поэтов, не было бы ни Золотого, ни Серебряного веков, не было бы того великого дворца поэзии, которому по его богатству и красоте поистине нет равных.
ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ:
ЗАВЕЩАНИЕ
Долгоруков
Вот здесь, когда меня не будет,
Вот здесь уляжется мой прах!
На месте сем меня разбудит
Один глас трубный в небесах!
Тогда со всех концов Вселенной
На страшный суд нелицемерный
Стекутся люди всяких вер;
Цари смешаются с рабами,
Безумцы встанут с мудрецами,
С ханжой столкнется изувер!
В пространном царстве всей Природы
Ударит вечной жизни час;
Увидим разные народы,
Колико ни было до нас,
И тех, в которых мы живали,
И коих вовсе не знавали,
Потомков тьмы явятся тут.
Сердец познаются движенья,
Умов сокрыты помышленья
Тогда в явление придут;
Всех вер изыщется начало;
Как пчелы, секты зашумят;
Соблазнов ядовито жало
Стрелами правды притупят.
Не спросят там, в каком кто гробе
Лежал дотоль в земной утробе,
И был ли он парчой одет?
С пальбой ли в землю опустили,
Иль просто в саване свалили?
Вопрос: как жил? — Давай ответ!
И я, проснувшись на кладбище,
Что под Филями за Москвой,
Предстану также на судище,
Где станет земнородных строй.
С друзьями там соединюся,
С отцом, с сестрой, с детьми сойдуся
И верю, Богом дух пленя,
Что радости сия священной,
Ни с чем на свете несравненной,
Никто не возьмет от меня.
О вы, друзья мои любезны!
Не ставьте камня надо мной!
Все ваши бронзы бесполезны,
Они души не скрасят злой!
Среди могил, на взгляд, негодных
И в куче тел простонародных
Пускай истлеет мой состав!
Поверьте, с кем ни схорониться,
Земля всё в землю обратится:
Се равенство природных прав.
Добро какое я имею
Даю жене и детям всё:
Давать могу, доколь владею
Умру – ничто уж не моё.
Печальных карт не посылайте
И черных платьев не вздевайте;
Пустой убыток, пышный вздор!
Ни в дождь, нижe во время ясно
Не мучьте вкруг меня напрасно
Богатых пастырей собор!
Молитесь Богу лучше вечну,
Созвав убогих и сирот,
Чтоб Он пучину бесконечну
Явил и мне своих щедрот;
Чтоб Он, врагам моим прощая
И клятвы их с меня слагая,
В Эдемский рай мой дух вселил!
Пред Богом слов не надо много,
Душевный вздох к нему дорога,
Он сам ее нам проложил.
Не славьте вы меня стихами –
Они не нужны мертвецам,
Пожертвуйте вы мне сердцами,
Как оным жертвовал я вам.
Стихи от ада не избавят,
В раю блаженства не прибавят;
В них только глупость и тщета!
Проток воды, две-три березы
Да ближних искренние слезы –
Вот монументов красота!
Таков его здесь воздвигаю
Тебе, любезная сестра!
Твой гроб сердечно лобызаю;
Придет и наша всех пора.
Ты дань Природе заплатила;
Конец с началом съединила,
Достигла цели естества;
Твой труп в покое безмятежном
И в ложе смерти неизбежном
Познал измену вещества.
А я еще живу и маюсь,
И миру всячески служу;
Нередко вздором утешаюсь,
Нередко о пустом тужу.
Подчас вселенну ненавижу,
И хоть из опытов я вижу,
Что в ней нельзя спокойну быть:
Но, ах! Как смертный слаб бывает!
Лишь чуть Раида приласкает,
Готов еще сто лет прожить.
К СУДЬБЕ ВСЕМОГУЩЕЙ
Мерзляков
(Подражание Горацию)
Богов беспечный чтитель, хладный
Раб суемудрия, раб буйственной мечты,
Блуждал я, странник безотрадный,
В пучине бурных волн земные суеты. —
Теперь свой парус пременяю;
Теперь спешу я вспять по дознанным следам;
Теперь тебя ищу, — желаю,
О неба луч благий, спасение пловцам!
Я зрел ужасное виденье!
Я зрел: сам бог-отец вдруг пламенным бичом
Рассек полнеба в туче мрачной;
И, бури разделив, блистательным путем
На огнердяной колеснице
Мчал яростных коней, дымящихся враждой. —
Суд правый был в его деснице.
Протек — и возгремел средь ясности грозой —
И восстенала вкруг вселенна:
И грубая земля, и все собранья вод,
И Стикс, и Тенара смущенна
Обитель мрачная, — неправедных исход,
И гор основы неизменны:
Всё трепет вкруг объял, и в трепете всё ждет.
Всевышний, светом облеченный,
Меж небом и землей величествен грядет,
И след в зефире оставляет —
Отрадную дугу, в урок своих детей…
Так! так! — Он миром управляет,
И царь, и судия! — строитель дивный сей,
Единый действует и может!
Величие царей, все мира красоты
Восхочет — вознесет; восхочет — уничтожит,
Его раба, Фортуна, ты!
Царица Анта скал высоких,
Одним воззрением могущая поднять
Ничтожность из долин глубоких,
И гордые во гроб триумфы низвергать!
Тебя мольбой обременяет
Безвестный селянин! Владычица морей,
Тебе богач себя вверяет,
И стонут сонмы вод под грузом кораблей;
Тебя среди полей пременных
Блажит дакиец, скиф! Тебя страшится Рим!
И матери царей иноплеменных
И напыщенные величеством пустынь!
Порфироносные, в смущенье
Дрожжат, да не попрешь тяжелою стопой
Терпенья, опыта творенье,
Гражданственный колосс; да бурною волной
Народ, сей жалкий раб раздора,
Не хлынет к мятежам — уснувшим мятежам;
За ними вслед погибель скора
Оплотам сильных царств, престолам и градам.
Тебе предходит рок свирепый;
В деснице медяной ужасного блестят
Кинжалы, цепи и заклепы;
С ним язва темная, с ним трус, потоп и глад.
С тобой Надежда умиленна
И Верность — редкий гость в юдоли слезной бед;
Убрусом белым покровенна,
Она не следует за призраком сует;
Она одна не оставляет
Чертоги пышного, от коего твой взор
Внезапно, быстро отлетает,
Над коим наречен твой страшный приговор.
Свершилось!.. Где предмет хваленья?
Где ложная любовь? Где дружба поздних лет?
Мы делим чашу наслажденья,
А к чаше горести никто не подойдет!
Покрой, Богиня, силой многой
Вождя, несущего в края британски брань,
Младых героев опыт строгий,
Охотную любви отечественной дань!
Ах! Стыдно, стыдно видеть раны,
Постыдные следы раздоров, мятежей!
Куда не вторглися тираны?
И что укрылося от лютости мечей?
Кто, дерзкий, Неба убоялся,
И руку грозную над жертвой удержал?
Кто пред святыней преклонялся,
И храмов божеских собой не осквернял?
Очистим сердце наше, длани!
Там мавр, там массагет — герои, полетим!
В кровавом вихре правой брани
Враждой притупленны булаты изострим!
1826
ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ:
ЗАВЕЩАНИЕ
Долгоруков
Вот здесь, когда меня не будет,
Вот здесь уляжется мой прах!
На месте сем меня разбудит
Один глас трубный в небесах!
Тогда со всех концов Вселенной
На страшный суд нелицемерный
Стекутся люди всяких вер;
Цари смешаются с рабами,
Безумцы встанут с мудрецами,
С ханжой столкнется изувер!
В пространном царстве всей Природы
Ударит вечной жизни час;
Увидим разные народы,
Колико ни было до нас,
И тех, в которых мы живали,
И коих вовсе не знавали,
Потомков тьмы явятся тут.
Сердец познаются движенья,
Умов сокрыты помышленья
Тогда в явление придут;
Всех вер изыщется начало;
Как пчелы, секты зашумят;
Соблазнов ядовито жало
Стрелами правды притупят.
Не спросят там, в каком кто гробе
Лежал дотоль в земной утробе,
И был ли он парчой одет?
С пальбой ли в землю опустили,
Иль просто в саване свалили?
Вопрос: как жил? — Давай ответ!
И я, проснувшись на кладбище,
Что под Филями за Москвой,
Предстану также на судище,
Где станет земнородных строй.
С друзьями там соединюся,
С отцом, с сестрой, с детьми сойдуся
И верю, Богом дух пленя,
Что радости сия священной,
Ни с чем на свете несравненной,
Никто не возьмет от меня.
О вы, друзья мои любезны!
Не ставьте камня надо мной!
Все ваши бронзы бесполезны,
Они души не скрасят злой!
Среди могил, на взгляд, негодных
И в куче тел простонародных
Пускай истлеет мой состав!
Поверьте, с кем ни схорониться,
Земля всё в землю обратится:
Се равенство природных прав.
Добро какое я имею
Даю жене и детям всё:
Давать могу, доколь владею
Умру – ничто уж не моё.
Печальных карт не посылайте
И черных платьев не вздевайте;
Пустой убыток, пышный вздор!
Ни в дождь, нижe во время ясно
Не мучьте вкруг меня напрасно
Богатых пастырей собор!
Молитесь Богу лучше вечну,
Созвав убогих и сирот,
Чтоб Он пучину бесконечну
Явил и мне своих щедрот;
Чтоб Он, врагам моим прощая
И клятвы их с меня слагая,
В Эдемский рай мой дух вселил!
Пред Богом слов не надо много,
Душевный вздох к нему дорога,
Он сам ее нам проложил.
Не славьте вы меня стихами –
Они не нужны мертвецам,
Пожертвуйте вы мне сердцами,
Как оным жертвовал я вам.
Стихи от ада не избавят,
В раю блаженства не прибавят;
В них только глупость и тщета!
Проток воды, две-три березы
Да ближних искренние слезы –
Вот монументов красота!
Таков его здесь воздвигаю
Тебе, любезная сестра!
Твой гроб сердечно лобызаю;
Придет и наша всех пора.
Ты дань Природе заплатила;
Конец с началом съединила,
Достигла цели естества;
Твой труп в покое безмятежном
И в ложе смерти неизбежном
Познал измену вещества.
А я еще живу и маюсь,
И миру всячески служу;
Нередко вздором утешаюсь,
Нередко о пустом тужу.
Подчас вселенну ненавижу,
И хоть из опытов я вижу,
Что в ней нельзя спокойну быть:
Но, ах! Как смертный слаб бывает!
Лишь чуть Раида приласкает,
Готов еще сто лет прожить.
К СУДЬБЕ ВСЕМОГУЩЕЙ
Мерзляков
(Подражание Горацию)
Богов беспечный чтитель, хладный
Раб суемудрия, раб буйственной мечты,
Блуждал я, странник безотрадный,
В пучине бурных волн земные суеты. —
Теперь свой парус пременяю;
Теперь спешу я вспять по дознанным следам;
Теперь тебя ищу, — желаю,
О неба луч благий, спасение пловцам!
Я зрел ужасное виденье!
Я зрел: сам бог-отец вдруг пламенным бичом
Рассек полнеба в туче мрачной;
И, бури разделив, блистательным путем
На огнердяной колеснице
Мчал яростных коней, дымящихся враждой. —
Суд правый был в его деснице.
Протек — и возгремел средь ясности грозой —
И восстенала вкруг вселенна:
И грубая земля, и все собранья вод,
И Стикс, и Тенара смущенна
Обитель мрачная, — неправедных исход,
И гор основы неизменны:
Всё трепет вкруг объял, и в трепете всё ждет.
Всевышний, светом облеченный,
Меж небом и землей величествен грядет,
И след в зефире оставляет —
Отрадную дугу, в урок своих детей…
Так! так! — Он миром управляет,
И царь, и судия! — строитель дивный сей,
Единый действует и может!
Величие царей, все мира красоты
Восхочет — вознесет; восхочет — уничтожит,
Его раба, Фортуна, ты!
Царица Анта скал высоких,
Одним воззрением могущая поднять
Ничтожность из долин глубоких,
И гордые во гроб триумфы низвергать!
Тебя мольбой обременяет
Безвестный селянин! Владычица морей,
Тебе богач себя вверяет,
И стонут сонмы вод под грузом кораблей;
Тебя среди полей пременных
Блажит дакиец, скиф! Тебя страшится Рим!
И матери царей иноплеменных
И напыщенные величеством пустынь!
Порфироносные, в смущенье
Дрожжат, да не попрешь тяжелою стопой
Терпенья, опыта творенье,
Гражданственный колосс; да бурною волной
Народ, сей жалкий раб раздора,
Не хлынет к мятежам — уснувшим мятежам;
За ними вслед погибель скора
Оплотам сильных царств, престолам и градам.
Тебе предходит рок свирепый;
В деснице медяной ужасного блестят
Кинжалы, цепи и заклепы;
С ним язва темная, с ним трус, потоп и глад.
С тобой Надежда умиленна
И Верность — редкий гость в юдоли слезной бед;
Убрусом белым покровенна,
Она не следует за призраком сует;
Она одна не оставляет
Чертоги пышного, от коего твой взор
Внезапно, быстро отлетает,
Над коим наречен твой страшный приговор.
Свершилось!.. Где предмет хваленья?
Где ложная любовь? Где дружба поздних лет?
Мы делим чашу наслажденья,
А к чаше горести никто не подойдет!
Покрой, Богиня, силой многой
Вождя, несущего в края британски брань,
Младых героев опыт строгий,
Охотную любви отечественной дань!
Ах! Стыдно, стыдно видеть раны,
Постыдные следы раздоров, мятежей!
Куда не вторглися тираны?
И что укрылося от лютости мечей?
Кто, дерзкий, Неба убоялся,
И руку грозную над жертвой удержал?
Кто пред святыней преклонялся,
И храмов божеских собой не осквернял?
Очистим сердце наше, длани!
Там мавр, там массагет — герои, полетим!
В кровавом вихре правой брани
Враждой притупленны булаты изострим!
1826
