Карл Мердер. Дневник воспитателя Александра II

Генерал-адъютант Карл Карлович Мердер родился 8-го января 1787 г. в Белица, Могилёвской губ.* (Белица - предместье Гомеля, прежде уездный город Могилевской губ.), где отец его служил в то время городничим.

Старик Мердер, человек честный, был убежден, что кроме военного образования всякое другое человеку бесполезно, поэтому он спешил посвятить военной службе своего сына, и едва ребенку минуло 11 лет, как его отвезли в Петербург, в 1-й кадетский корпус, где он своим прилежанием и хорошим поведением обратил на себя внимание начальства и в короткое время стал в ряд с лучшими воспитанниками. 

Так успешно прошли годы учения и наконец, 14-го ноября 1804 г., Карл Карлович был произведен корнетом в Елисаветградский гусарский полк. 

В 1805 г. тот полк был назначен в поход за границу; с ним выступил в поход и Карл Карлович, исполняя должность полкового адъютанта; в сражении при Аустерлице, где полк, врубившись, третий раз в неприятельскую кавалерию, был опрокинут и командир его, ген. - майор Остен-Сакен 3-й (Ерофей Кузьмич Остен-Сакен - с полком принимал участие в Аустерлицком сражении. Елисаветградский гусарский полк, во главе со своим шефом, вместе с несколькими другими полками, атаковал французских кирасир, но был опрокинут, когда французы, расступившись, дали скрытой за ними артиллерийской батарее возможность произвести залп по елисаветградцам практически в упор. 

Барону Остен-Сакену удалось снова собрать своих людей и вторично повести на неприятеля. Однако французская кавалерия и на этот раз проделали тот же трюк; гусары не выдержали, дрогнули, повернулись и побежали. 

Напрасно барон Остен-Сакен старался их удержать и повернуть на неприятеля. Тогда видя, что ничем нельзя остановить бегущих гусар, он обратился к своему адъютанту - 19-летнему Карлу Мердеру, и сказал: "Я более срамиться не в состоянии". Остановившись, он вскоре (вместе с Мердером) был окружен французскими кирасирами и завязал с ними отчаянную схватку. 

Тяжело раненый в голову и сбитый с лошади, он был взят в плен, причём победители заставили его бежать вместе с их лошадьми, ведя его за ремень ташки и - подкалывая для скорости в спину палашами, пока ташечный ремень не оборвался - и Остен-Сакен не упал на поле без сознания. К счастью его, он был вскоре подобран подоспевшими подчинёнными под командованием поручика Сотникова, отогнавшими французов. 

После этого случая барон Остен-Сакен уже никогда не смог оправиться от ран. По словам его сына: Отца моего подняли без чувств. Сотников хотел оторвать висевшую часть затылка, но повредил только ране, и приложил висевший кусок на свое место, вместе с волосами. Отца моего без чувств перевалили через лошадь спешенного камердинера и привезли в полк, а оттуда отнесли на перевязочный пункт. 

Рана на голове несколько дней подвергалась антонову огню; пораженные места вырезывались; через много времени рана затянулась, и отец мой, с расстроенным вконец здоровьем и ослаблением зрения, жил еще три года), окруженный французскими драгунами, находился в крайней опасности, Мердер, находясь, по своей должности, близ него, успел собрать несколько храбрых гусар, бросился на неприятеля и таким образом спас своего полкового командира, но сам был при этом тяжело ранен в голову. 

За такой подвиг он был награжден орденом Анны 3-й степени и ген.-ад. Уваров представил его впоследствии, как отличного офицера, императору Александру I, который осчастливил его своим вниманием.

Раненый Мердер должен был остаться для лечения в Ленберге (нем. Lohnberg); это время, проведенное в бездействии, он называл всегда потерянным в своей жизни и спешил как можно скорее в ряды своих товарищей; но такая поспешность не дала ему возможности окончательно излечиться от ран; оставив Ленберг, Карл Карлович отправился снова в действующую армию.

В 1806 и 1807 гг., находясь с полком в авангардом корпусе, под начальством ген.-ад. Уварова, не смотря на раны, полученные под Аустерлицем, он участвовал во всех сражениях до окончания кампании. Однако, по возвращении в Россию, служба во фронте, вследствие расстроенного здоровья, сделалась ему обременительна и он был переведен (1809 г.) дежурным офицером в тот самый 1-й кадетский корпус, где он воспитывался. 

Тут он прослужил 15 лет, исполняя должность помощника ротного командира, усердно занимался службою и относился к воспитанникам с чисто отеческой заботливостью; из роты, ему вверенной, выходили офицеры, отличавшиеся примерною нравственностью и привыкшие к строгой дисциплине. Нравственное саморазвитие Карла Карловича в его отношение к воспитанникам не могли пройти незамеченными.

 В 1828 г. была сформирована в С.-Петербурге школа гвардейских подпрапорщиков: главной задачею ее было выпускать в гвардию офицеров образованных, развитых нравственно и полных сознания своего долга и своих обязанностей. Великий князь Николай Павлович принял эту школу в свое личное заведывание и собрал в нее таких офицеров, которые, приняв на себя обязанность воспитателей, могла бы оправдать доверие к ним, а равно и те надежды, которые возлагались тогда на вновь учреждаемое заведение. 

Само собой разумеется, что особенно важен был выбор ротного командира, как ближайшего руководителя молодых людей; репутация, заслуженная Карлом Карловичем, указала на него, и он вступил в новую должность в самый день открытия школы, 18-го августа 1823 года. 

Посещая школу ежедневно, августейший ее попечитель внимательно следил за деятельностью ее нового начальства и имел случаи вполне убедиться в нравственных достоинствах Карла Карловича, которые служили поводом к дальнейшему его повышению: на долю его выпала иная, гораздо высшая деятельность.

8 июля 1824 года великий князь Николай Павлович взял Мердера к себе, вверив ему воспитание своего старшего сына, великого князя Александра Николаевича, которому тогда только что минуло 6 лет. День 8 июля 1824 г. оставался навсегда памятен Карлу Карловичу; в этот день, в Красном селе, был парад, на котором присутствовал император Александр Павлович. 

Великая княгиня Александра Федоровна, зная намерение своего мужа относительно выбора Мердера, представила его государю. Император, взяв Карла Карловича за руку, сказал: - Мне весьма приятно снова с вами свидеться и показать вам ту отличную доверенность, которою я вас облекаю. Примерная служба ваша уверяет меня, что вы оправдаете мое о вас мнение. Я вас еще помню адъютантом генерала Сакена.

12 июля 1824 г. Карл Карлович вступил в новую свою должность и с этой минуты вся цель его жизни сосредоточилась на том, чтобы быть полезным своему воспитаннику, которому он отдал самого себя, все свое время, отдых и досуг, принимая живейшее участие во всех его детских играх и не оставляя его без надзора ни днем, ни ночью; это давало ему возможность постоянно наблюдать за нравственным развитием великого князя и с каждым днем все более и более приобретать себе его любовь и доверие. 

Одаренный от природы характером деятельным и любознательным, Карл Карлович постоянно трудился, приобретая новые знания с тем, чтобы впоследствии поделиться ими со своим воспитанником; не довольствуясь собственным взглядом на воспитание, он изучал самых лучших писателей по этому предмету, заимствуя у них все то, что казалось ему наиболее пригодным его цели. 

Постоянное, милостивое расположение к нему императора Николая и императрицы Александры Федоровны служат лучшим доказательством того, как благоразумно и добросовестно исполнял Карл Карлович Мердер свои обязанности. 

Так протекло 10 лет самой неутомимой и самой энергичной деятельности Карла Карловича при особе наследника; столь постоянные труды и заботы, очевидно, не могли остаться без последствий на его организм, потрясенный еще в молодости боевой жизнью и полученными ранами, поэтому он принужден был предпринять путешествие за границу; хотя болезнь его была признана неизлечимой, однако полагали, что пребывание в теплом климате поддержит его силы. 

Лето 1833 г. он провел в Баден-Бадене, осенью поехал в Италию, прожил всю зиму в Риме, в начале весны посетил Неаполь, и, возвратившись в Рим, собирался уже после Пасхи отправиться на воды в Германию и оттуда обратно в Россию, но

      Не судил ему Творец
      Увидеть подвига начатого конец
      И сладко отдохнуть среди семьи любимой.

Слова к эпитафии на памятнике Карла Карловича Мердера на Смоленском кладбище в С.-Петербурге.

18-го марта 1834 г., в самый день Пасхи, Карл Карлович пошел на площадь св. Петра смотреть на папское благословение; был бодр и весел, но, разгоряченный сильным жаром, вероятно, простудился вечером, когда смотрел иллюминацию купола базилики, ибо, возвратясь домой, почувствовал сильную усталость, лег в постель и более уже не вставал. 

На другой день у него открылась жестокая лихорадка и 24-го марта 1834 г. К. К. Мердера не стало.

Привязанность Карла Карловича к великому князю была так велика, что последнее слово, произнесенное им в агонии, было драгоценное для него имя наследника цесаревича, который в свою очередь платил ему такою же искреннею привязанностью, о чем свидетельствует их переписка, продолжавшаяся до самой смерти Карла Карловича и служившая продолжением нравственной связи, существовавшей между воспитателем и воспитанником.

Так вдали от отечества кончил дни свои Карл Карлович Мердер; погребение совершено было 26 марта на английском кладбище, близ пирамиды Цестия, а в мае 1836 г. прах его, с разрешения папы, был привезен из Рима в С.-Петербург, где и предан земле, 28-го мая, на Смоленском кладбище, в присутствии наследника цесаревича Александра Николаевича и принца Петра Георгиевича Ольденбургского (племянник Николая I).

I.

На пути из Новгорода в Москву. - Москва. - Торжественный въезд. - Смотр войск. - Воробьевы горы.- Приготовления к коронации. - Останкино. - Архангельский собор. - Приезд цесаревича Константина Павловича. - Коронация. - Празднества. - Отъезд из Москвы.

1826 г.

13-го июля 1826 г.
в час пополудни приехали мы в Валдай, стол был накрыт, обед готов, и мы сейчас сели обедать; музыка Архангелогородского полка играла в продолжение всего обеда.
Как я ошибся в моих ожиданиях! 

Вместо прекрасных видов, которыми надеялся прельщаться, я до сих пор встречал болота, бесплодные поля, и что всего ужаснее - бедные развалившиеся хижины несчастных крестьян. Вчера проехали мы столь славный в древности Новгород. Он может служить убедительнейшим доказательством, что ничто не вечно. В доме, лучше сказать, в части дома Марфы Посадницы, живет мещанин Матвеев.

В соборе видели много древностей, особенно замечательные там двери, отлитые из меди с барельефами, принадлежавшие церкви, построенной кн. Владимиром в городе Корсунь. Здесь находятся мощи многих святых, к коим его высоч. Александр Николаевич прикладывался! 

Везде, где мы проезжали, народ толпится около него. Мы осматривали мост, строящийся чрез быстрый Волхов. Это будет памятник достойный Александра, красы и прочности необыкновенной. "Славны бубны за горами!" 

Валдайские горы - песчаные, голые холмы. У самого города Валдая обширное озеро; посредине оного остров, на коем построен монастырь Иверской Божьей Матери, окруженный лесом. Мы, было, собрались ехать туда водой, сели в лодки, но набежавшая гроза заставила нас отказаться от сего путешествия. 

Итак, дабы насладиться сим живописным видом, Александр Николаевич, Зауервейде (Зауервейд Александр Иванович (1783-1844) - немецкий и русский художник, профессор батальной живописи Императорской Академии художеств), Жилль (Флориан Антонович Жилль (1801-1865) - российский государственный деятель, искусствовед, литератор, путешественник. Преподавал французский язык цесаревичу Александру Николаевичу (будущему императору Александру II) и я пошли пешком на высокую гору в версте от города; толпа народа за нами следовала, дождь лил как из ведра, гром гремел и молния сверкала. 

Когда мы взошли на гору, все утихло, и мы награждены были за претерпленное истинно живописным видом.

15- го июля. В Вышнем Волочке осматривали шлюзы, чрез которые более чем на 100 миллионов рублей ежегодно провозят хлеба, масла и пеньки в Петербург. Вот одно из дел Петра Великого.

16-го июля. Город Торжок окружен прелестными видами; Александр Николаевич накупил здесь, для всех своих знакомых, множество поясов, башмаков и сапогов.

17-го июля. В Твери ночевали во дворце, принадлежавшем великой княгине Екатерине Павловне. Чувство неизъяснимой печали овладело мною, когда я проходил чрез комнаты дворца, где, за 15 лет пред сим, все дышало удовольствием, все прельщались ангелоподобной хозяйкой и дорогим гостем, царем русским. Глубокая Волга быстро мчит свои воды, мигом пролетают часы и годы, а с ними и мы!

19-го июля. Окрестности Твери живописны; вообще, по мере приближения к Москве, местоположение становится разнообразнее, деревни чище и лица жителей веселее. Не доезжая двух верст до Петровского дворца, государыня императрица Мария Фёдоровна выехала навстречу его высочеству. 

Радость Александра Николаевича видеть императрицу превосходила всякое описание. В Петровском дворце мы будем ожидать приезда государя императора. Мария Фёдоровна взяла к себе в карету его высочество, привезла во дворец, указала назначенные для него комнаты, пожелала спокойной ночи и уехала в Москву.

20-го июля. Петровский дворец построен на манер Чесменского, в нем жил Наполеон; оставляя его, приказал зажечь, все дерево выгорело, и только теперь отделали на скорую руку нижний этаж. На Москву мы смотрим издали; когда будет въезд - неизвестно. 

Здоровье государыни императрицы Александры Фёдоровны, которую ожидаем сюда завтрашнего числа, то есть 21-го июля, решит эту загадку. Императрица Мария Фёдоровна, благодаря Бога, здорова; ее высочество получила известие из Новгорода, что государыня императрица Александра Фёдоровна переносит дорогу лучше, чем можно было ожидать.

Июля 23-го. Наш земной ангел, императрица Александра Федоровна, благодаря Всевышнего, ничем не жалуется; но я нахожу ее сильно изменившейся, все находят, что она похудела. Бог милостив, укрепит и сохранит ее для счастья супруга, детей и России. Сегодня я имел счастье гулять с императрицею Александрой Фёдоровной; она провела ночь хорошо и на мои глаза свежее, нежели была прежде.

Вчера Юлия Фёдоровна Баранова и Мария Трофимовна были ужасно перепуганы: у них в комнате ветром подняло занавеску на свечку, она вспыхнула и в один миг вся была в огне; по счастью г. Крейтон находился у них в то время, занавеска была оторвана и загоревшиеся обои погашены. 

Вчера мы гуляли на даче Петровской-Разумовской; все, что я о ней могу сказать, это то, что в ней много прекрасных рощ, особенно дубовых; ни саду, ни строений, ни воды мы не видели, потому что торопились вернуться домой. О красотах златоглавой Москвы не могу сказать ничего, смотрю на нее издали. 

Послезавтра, в воскресенье, будет торжественный въезд в столицу. Александр Николаевич едет в карете с государыней императрицей Александрой Фёдоровной, а я в свите государя. О коронации еще неизвестно, полагают около 18-го августа. Наше пребывание в Москве не продолжится; император едет с императрицей в Варшаву, а мы возвращаемся с императрицей Марией Фёдоровной в Павловск.

26-го июля. Вчера, в четыре часа пополудни, началось торжественное вшествие в Москву. От Петровского дворца до Успенского собора, по обе стороны дороги, стояли войска; едва государь император верхом и царская фамилия в золоченых экипажах показались, раздалось отовсюду ура! продолжавшееся все время церемонии и потом до поздней ночи. 

Стоит кому-нибудь из царской фамилии, особенно же Александру Николаевичу, только показаться у окна, толпа, окружающая с утра до вечера дворец, тотчас кричит ура! Народу в Москве встречаешь на улицах множество, но в день торжественного въезда, не только на улицах, но на кровлях, в окошках, на заборах, на колокольне, даже вся дорога, от самого Петровского дворца, была унизана народом. 

Не смотря на пыль, которая всех по своему украшала, церемония имела нечто очаровательно-величественное. Александр Николаевич сидел в карете с императрицей Александрою Фёдоровной; великая княгиня c Юлией Фёдоровной Барановой прежде въехали в Москву, и смотрели из своих комнат на шествие.

Все генерал и флигель-адъютанты следовали за государей императором верхами и все приехали в Москву в масках, от пыли составившихся. Трудно описать прелестную Москву; ни выражений, ни искусства не достает, чтобы представить ее в том виде, в котором она является из окон Кремлёвского дворца: куда не взглянешь, везде видишь новые, очаровательные картины. 

Завтра, 27-го июля, поеду с Александром Николаевичем в оружейную палату, там много любопытного. Императрица Александра Фёдоровна была чрезвычайно утомлена церемонией, но сегодня, благодаря Бога, чувствует себя крепче и совершенно здорова.

Июля 28-го. Вчера Александр Николаевич рассматривал со мной сокровища оружейной палаты. Каждая вещь здесь твердит о неизменной славе русского оружия. После обеда были в саду графа Разумовского, находящегося в средине города и разведённого на 50-ти десятинах земли; чрез него протекает река Яуза. Сад содержат очень дурно; жалко смотреть на заброшенные заросшие травой аллеи, река замусорена, мосты развалились и сад заглох. 

В Москве, к сожалению, заметил я много великолепных по наружности палат, но внутри они представляют вид развалин. Точное подобие наших знатных: блестят издали, подойдешь ближе - мишура. Императрица Александра Фёдоровна и все члены императорской фамилии, благодаря Бога, здоровы.

Июля 30-го. Вчера переехали мы в дом графини Орловой* (в наше время - усадьба Нескучное); он в городе верстах в 5-ти от Кремля, на берегу Москвы-реки. Здесь поневоле сознаешься, что Москва, а еще более ее окрестности, очаровательны. Дом графини Орловой окружен прелестным садом, и составляющим исключение между московскими садами; чистота, с которою содержится дом и сад, не уступает Царскосельскому, но имеет то преимущество, что со всех сторон окружен прелестными видами. 

Библиотека графини служит нам учебной комнатой; четыре окна представляют четыре картины. Стены уставлены шкафами, наполненными лучшими сочинениями. За широким столом занимается Александр Николаевич с учителями.

Вчера, 29-го июля, мы были на (свибловской) суконной фабрике мануфактурщика Кожевникова (Иван Петрович); на фабрике ежедневно работают 3000 человек, и выделывается сукна 300000 аршин, различных доброт; некоторые не уступают иностранным. Фабрика и дом хозяина построены в живописном месте; Яуза обвивается вокруг зданий. Сегодня в 7 часов утра, Александр Николаевич, в полной парадной форме лейб-гвардии гусарского полка, поскакал к Петровскому дворцу; здесь сел на приготовленного для него арабского коня и полетел к императору, - мимо коего уже проходили церемониальным маршем войска, в числе 67000 человек. 

Вся Москва от мала до велика, выехала и выбежала смотреть на величественную картину. Иностранные министры, с многочисленными свитами, умножали блестящую свиту императора, обращавшую на себя взоры всех зрителей, но появление наследника на чудесном коне, коим он управлял с невероятной ловкостью, все затмило; все взоры обратились на него, все были в неизъяснимом восторге; когда же он, на фланге лейб-гвардии гусарского дивизиона, проскакал мимо императора, и со свойственною ему ловкостью к нему подъехал, все пришли в удивление. 

Сколь мне было приятно видеть то впечатление, которое производит великий князь на народ, выразить невозможно. В сыне своего государя подданные видели залог будущего счастья России.
Императрица Александра Фёдоровна, благодаря Бога, здорова, надо надеяться, что покой и хороший воздух укрепят ее силы. Мария Фёдоровна живет в Кремле.

31-го июля. Сегодня ездили мы с Александром Николаевичем на Воробьевы горы; отсюда можно видеть Москву как на ладони, со всеми живописными ее окрестностями; мы долго ими любовались.

Александр Благословенный намеревался воздвигнуть на сем месте великолепный храм Спасителя; семьдесят миллионов было на сей предмет ассигновано; с 1819 года, производились работы, сносили горы, во не нашли прочного грунта, все сыпучий песок; и так гигантское предприятие сие не будет приведено в исполнение. Жаль, он был достоин того и другого, говорят многие; я же скажу, что храм, уже воздвигнутый Христу добродетелями Александра, перейдёт в роды родов, ибо построен не для мирской славы.

1-го августа. Великий князь Александр Николаевич был с государыней Александрой Фёдоровной в церкви Фанагорийского полка, поставленной в саду графини Орловой. Замечательно, что эта церковь следовала всюду за Суворовым; иконостас и образа те же, палатка разве что новая. Император и императрица Мария Фёдоровна были в Кремле на водосвятии. 

Народу было бесчисленное множество. После обеда желая погулять без свиты, мы уехали за Воробьевы горы; едва вышли из коляски и сделали несколько шагов, как были уже окружены толпой, всюду за нами следовавшей. Мы возвратились домой, и продолжили прогулку в нашем саду, с графиней Орловой и великой княгиней Еленой Павловной.

2-го августа. Сегодня Александр Николаевич прогуливался верхом, в казацком мундире. После обеда ездили смотреть соколиную охоту. Чего не выдумает и до чего не дойдет ум человеческий! Сокол, птица дикая, сидит спокойно на руке ловчего; в то время, как охотник быстро скачет на лошади, снимут ей колпачок, укажут в воздухе птицу и сокол стрелою пускается за ней, хватает и с добычей возвращается на землю, сидит и спокойно ожидает своего учителя.

3-го августа. Императрица Александра Фёдоровна гуляла, она чувствует укрепление сил.

4-го августа. Императрица надеется сегодня выехать. Утверждают, что коронация будет непременно 17-го числа и что мы немедленно возвратимся в Царское Село, ибо в Варшаву теперь не поедут. 

Вчера были мы в двух монастырях, Донском и Даниловском; первый известен тем, что построен на лагерном месте Мамая; второй, что великий князь Даниил постригся в монахи и, отдав княжество Калите, построил сию обитель, где и преставился.

Сегодня Александр Николаевич играл в саду, дождь помешал нам выехать. Государыня императрица весела и чувствует себя крепче; сегодня я около часу провел у ее величества.

7-го августа. Вчера праздновали мы рождение великой княжны Марии Николаевны. Поутру в 11 часов Александр Николаевич и великая княжна Мария Николаевна были у обедни в полковой церкви, в нашем саду поставленной. После обеда, приглашенные гости, Гагарины и Пашковы играли в саду и потом в комнатах. 

Третьего дня Александр Николаевич ездил со мной верхом на Девичье поле, где устроены для народного праздника столы и фонтаны. Столов поставлено для 20000 человек. Кушанья приготовляют на 40000 человек. Четыре фонтана будут бить вином, белым и красным; качели, комедия (здесь: театрализованные представления) и все удовольствия такого рода даром. Для царской фамилии построен павильон; около - для публики галереи, все прелестнейшей архитектуры. 

Если будем на празднике, постараюсь описать оный подробнее. Добрый ангел наш императрица Александра Фёдоровна, благодаря Бога, день ото дня укрепляется в здоровье. Государь два дня не выезжал по причине расстроенного желудка, но сегодня совершенно здоров. Коронация, не знаю почему, бывает обыкновенно в воскресенье, почему поговаривают, что и нынешний раз она будет не 18-го, а 22-го.

11 августа. Мы все еще в доме графини Орловой, но на днях, полагаю, перейдем в Кремль. Их величества должны, по обыкновению, очистить себя молитвой и постом, пред коронацией.
Сад и воздух здесь гораздо чище, нежели в городе; но зато так далеко от всего, что нельзя решиться выехать. Вчера, например, мы хотели погулять на даче графа Шереметева, Останкине, в 3-х верстах от города; выехали в 6 часов и едва в 7 часов приехали к заставе; и потому успели только посмотреть несколько аллей крайне запущенного сада, и затем принуждены были возвратиться в город, куда прибыли в 9 часов. 

В Останкине я не мог удержаться, чтобы не спросить управляющего, почему прекрасный сад, оранжереи и дом так запущены? Сколько в доме дворовых людей? Он отвечал, что на поддержание сада, дома и оранжерей ничего не отпускается, людей же в доме 200 человек. Что же они делают? Ничего, получают жалованье, - отвечал управляющий. 

Имение, в котором числится до 120000 душ, принадлежит человеку, который решительно ни к чему не имеет охоты, все предоставляет своим крепостным людям, которые его разоряют.

Их величества, благодаря Бога, здоровы. Императрица Александра Фёдоровна укрепляется видимо в здоровье своем; это приносит всем нам неизъяснимое удовольствие.

4 августа. Говорят, что коронация будет 22-го непременно, а к 15 числу будущего месяца будем в Петербурге. Третьего дня были мы в Архангельском, а вчера в Успенском соборах; в последнем будет коронация. В первом стоят гробы российских князей и царей, а во втором патриархов. Богатства образов и одежд несметны. Гроб царя Иоанна Васильевича стоит в углу ризницы и один только одет черным покровом. 

При приближении к гробу сего не человека, сердце обременяется каким-то неизвестным чувством. Сегодня прибыл в Москву е. и. в. цесаревич Константин Павлович. Радость царской фамилии по случаю приезда его высочества вообразить себе не трудно.

6 августа. Желал бы описать радость, доставленную приездом в Москву цесаревича всей царской фамилии, - но не в силах. Трудно описать восторг народа, восхищённого неожиданным появлением цесаревича; наконец, желал бы описать хоть только собственно мои чувства в минуту появления пред народом двух великодушием беспримерных, братьев. Но это суетное желание. 

Как описать неизъяснимое чувство умиления? Едва народ заметил Константина и Николая, радостное ура! раздалось в воздухе; бегут, теснятся, падают, лезут друг на друга, на кровли, и в миг вся Кремлевская площадь наполняется непроходимой толпой народа, каждому хочется приблизиться и увидеть царей своих; торжественный звон колоколов, крик народа, блестящая свита императора, состоящая большей частью из собранных свидетелей всей Европы, все это зрелище восхитительное. 

Я был с Александром Николаевичем у цесаревича и с благоговением смотрел и говорил с этим удивительным человеком, добровольно от царства отказавшегося, за которое до сего совершались преступления и злодейства неслыханные. Императрица Мария Фёдоровна, великий князь Константин Павлович, великий князь Михаил Павлович, великая княгиня Елена Павловна, герцог Вюртембергский* (Участник революционных и наполеоновских войн, австрийский и российский генерал от кавалерии, военный губернатор Белоруссии, член Государственного совета. Родной брат императрицы Марии Фёдоровны, дядя Александра I и Николая I), принцесса Мария, прусский принц Карл и принц Гессен-Гомбургский обедали у государя императора.

16 августа, понедельник. Провели день в занятиях, после обеда ездили с императрицей кататься, потом гуляли в жалком саду князя Юсупова.

17 августа, вторник. Время у вас стоит удивительное: тепло, как в начале июля; даже утром не бывает холодно. Сегодня и завтра больше маневры; мы ездили с Александром Николаевичем на Воробьевы горы, думали видеть маневры, но, по причине дальнего расстояния и лесу, ничего не видели.

21 августа. Чудов монастырь. Москва вся в волнении: бегают, суетятся, судят, пересуживают и каждый мысленно представляет себя к награде; один я покоен, будучи уверен, что более наградить меня невозможно: Государь дал мне то, что для него и для целой России всего драгоценнее. 

Да поможет мне Бог исполнить мое великое дело! и я покойно сойду с вершины, куда непостижимая его десница возвела меня, и в кругу моего семейства буду счастлив. Строить воздушные замки - старый конек мой, и теперь еще часто я его седлаю, пущу, и вмиг очутимся за тридевять земель в тридесятом государстве.

22 августа. Гром пушек возвестил Москве об имеющем начаться священном короновании их величеств. В 7 1/2 час. вся знать отправилась в Кремлевский дворец; публика разместилась в приготовленных вокруг соборов и обитых алым сукном местах; народ же, с 4-х часов утра, занимал места на площади, колокольнях и слуховых окнах.

В 8 часов мы с Александром Николаевичем отправились в Кремлёвский дворец, прямо к государю императору. В 9 часов государыня императрица Мария Федоровна, под балдахином, за ней великая княгиня Елена Павловна, великий князь Александр Николаевич, герцог Александр Вюртембергский, принцесса Мария начали свое шествие в Успенский собор; вслед за сим государь император и государыня императрица начали свое шествие из внутренних покоев в аудиенц-камеру, а потом уже в Успенский собор, где встречены духовенством. 

В эту минуту раздался пушечный гром и звон колоколов. В 9 1/2 ч. началось священнодействие. Восхитительную картину эту надо видеть, описывать нет возможности; особенно минуту, когда земной наш ангел императрица Александра Федоровна становится на колена перед прелестным своим супругом императором, который, сняв с головы своей корову, возлагает ее на голову императрицы и потом ее целует. 

До чрезвычайности трогательно было видеть мать и императрицу Марию Фёдоровну, третий раз при коронации присутствующую, и в другой на царство сына благословляющую; видеть старшего брата, великодушием беспримерного, коронующего младшего брата потому, что находит его более способным к перенесению трудов, с саном сим сопряженным. Не только русские, но и вся Европа, столетие наше, будет гордиться беспримерным Константином!

В 12 часов коронование окончилось. Императрица Александра Федоровна, весьма хорошо выдержала всю церемонию. В 2 часа был обед в Грановитой палате. На троне накрыт стол на три куверта* (здесь: персона), за стульями стоят камергеры; около стен залы поставлены столы для первых двух классов и духовенства; при входе, на левой руке, за гардинами скрыты музыка и певчие; все чужестранные министры и посланники стоять вправо от дверей, группою; все ожидают прихода императора и императрицы. 

Великий князь Александр Николаевич и все члены императорской фамилии находились в комнате, тайником называемой, где для них накрыт был стол; из большого окна сей комнаты можно было видеть все, в Грановитой палате происходящее.

Входят маршалы, за ними император, обе императрицы в императорских мантиях и коронах, становятся возле кувертов; чрез несколько времени отставные офицеры, несут на золотых блюдах золотые же чаши, отдают гофмаршалу Нарышкину, который, поставив чашу, кланяется; чаши установлены; митрополит благословляет яство; их величества садятся. Ласунский, с салфеткой в петлице, берет ложку, наливает суп, подносит тарелки их величествам, между тем как все прочие стоят, ожидая времени, когда государь спросит пить. 

Императору подали пить, и все сели; в это время все иностранные министр вышли в восхитительные голоса придворных певчих раздались согласной музыкой. Все это происходило как на театре; я был актером и вместе с тем зрителем. Обед кончен и все, порядочно устав, возвратились отдыхать. 

Я хотя и не эгоист, но на сей раз начну с себя; государь император пожаловал меня кавалером ордена св. Владимира 3-й степени. Великие милости царские для меня и для всех его подданных. Витгенштейн и Сакен - фельдмаршалы; Кутузов, Дибич, Депрерадович, Розен, Жомини, Трубецкой - назначены генерал-адъютантами к его величеству; Ожаровский, Орлов-Денисов, Паскевич и Толь - в полные генералы. Графиня Ливен с потомством, возведена в княжеское достоинство. В графское достоинство возведены: генерал-адъютант Чернышев, барон Строганов, Курута.

Кто читал волшебные повести и полагал невозможным видеть огненные дворцы, тот при взгляде на Кремль с его стенами и садом, их окружающим, горящими радужными огнями, поверил бы существованию волшебных замков. Все были в очаровании. Наследник со мною выехал в коляске посмотреть иллюминацию; едва он показался, раздалось радостное ура! 

Народ толпой бросился к коляске, власть полиции исчезла, все уступает толпе радостного народа, подобно морскому валу воздымающемуся; лезут друг на друга, падают, вскакивают, бегут, хватают за колеса, рессоры, постромки, крича: ура! Александр Николаевич, наш Московский князь! Ура, ура! Трогательная картина; но дальше ехать было трудно, из опасения задавить кого-нибудь из народа, возвратились назад. С балкона любовались Иваном Великим.

23 августа. Об отъезде нашем ничего не слышно, говорят, что после 10 будущего месяца.

28 августа. Вчера был бал в Грановитой палате; мы смотрели из тайника, (комната над входом в залу Грановитой палаты); вместе с нами были хан киргизский с женой и 12 черкесских князей. Жена хана прекрасная женщина, говорит по-немецки и играет на фортепиано; хан также человек небезобразный, что не очень обыкновенно. 

Черкесские князья все прелестные люди, особенно в своих кольчугах и латах. Государыня императрица приказала Зауервейду срисовать всех: они чуть не перессорились за первенство в списывании, но г. Зауервейд мудрым политическим распоряжением отвратил все неприятности.

31 августа. Вчера праздновали день ангела его и. в., наследника Александра Николаевича; пригласили детей князя Голицына, московского генерал-губернатора, графа Виельгорского, Толстого, князя Гагарина, всего 10 мальчиков и столько же девочек; пили чай, потом до 7 1/2 ч. в саду играли в зайцы, в комнатах в другие игры. Именинник получил много подарков и, между прочим, прекрасную арабскую лошадь от бабушки императрицы Марии Федоровны. Завтра будет маскарад в Большом театре.

Московские слухи, хотя крайне неосновательные, но все-таки должны иногда и оправдываться: говорят в городе, что мы пробудем здесь зиму. Государь однако же сказал: - как только можно будет, тотчас поедем. Я уверен, что если мы пробудем до 20 сентября, то нас не пустят, по причине дурной погоды и дороги, опасаясь расстроить здоровье государыни императрицы.

2 сентября. Вчера был в театре маскараде, говорят блестящий, я не был, и потому сказать ничего не могу. Императрицу Александру Фёдоровну, великую княгиню Елену Павловну и принцессу Марию видел в кокошниках и сарафанах; этого довольно; императрица была хороша, как ангел. 

Сегодня государыня ездила смотреть залу и два сада, устроенных в большом экзерциргаузе* (здание, в котором происходит учение солдат, помещение для разных военных упражнений; ныне Манеж на Красной площади); я имел счастье сопровождать ее величество; невероятно кажется, а оно так, в одном и том же строении два сада и зал, в которой накрыто будет 2000 кувертов.

4 сентября. Вчера был большой парад; государыня с в. к. Еленой Павловной и принцессой Maрией проезжали по линии фронта в сопровождении государя императора и многочисленной свиты иностранных министров, посланников и генералитета. В cиe время государь наследник Александр Николаевич находился на фланге лейб-гвардии гусарского дивизиона, салютовал, потом скакал возле кареты государынь императриц. 

Во время церемониального марша ехал на фланге лейб-гвардии гусарского дивизиона; все от него без ума, особенно дамы. Когда герцог Рагузский* (Мармон Огюст Фредерик, герцог Рагузский в 1826 году был официальным представителем Франции в Москве на коронации императора Николая I) стал хвалить ловкость его высочества Александра Николаевича, государь сказал при всех: - Я покоен на счет моего сына, он в хороших руках. 

Что может быть выше этой награды, ее я ни на что в мире не променяю; если даст Бог услышать чрез 10 лет, от государя - сын мой был в хороших руках, он человек, какого я желал в нем видеть, тогда счастливее меня не будет человека!

7 сентября. Вчера был бал в дворянском собрании, императрица танцевала и оставалась на бале до часу; говорить, что много веселилась. Завтра бал у герцога Рагузского, я приглашен уже за неделю, но все еще не знаю, поеду ли. Погода испортилась, дождь идет почти ежедневно и холод чувствителен.

9 сентября. Воображал ли я, что мне придется, когда-нибудь праздновать день моей свадьбы в Москве и еще у герцога Paгузского! Вчера был бал у герцога и бал великолепный; государь и государыня танцевали; теснота была страшная и танцующие имели мало места. В половине двенадцатого часа, дамы сели ужинать, мужчины ужинали позже. 

Столовая зала отличалась необыкновенной легкостью украшений и великолепным освещением. Туалеты дам были чрезвычайно нарядны, все были усыпаны бриллиантами и драгоценными камнями. Завтра бал у герцога Девонширского. 11 числа у князя Юсупова, 13-го народный праздник, 16-го у графини Орловой, 17 фейерверк. 19 или 20 сентябри двор оставит Москву или, по крайней мире, его высочество наследник; по возвращении в Петербург, пока неизвестно где остановятся: в Царском, в Таврическом, в Зимнем или в Аничковом.

13 сентября. Мы оставим Москву 21-го, остановимся в Царскосельском дворце, где будем ожидать прибытия их величеств, вероятно до 8 или 10 октября.

20 сентября. В субботу вечером государь император, отъезжая в Тулу, простился с детьми, приказав нам отправиться в путь завтра 21 числа, т. е. во вторник; в Царское село прибудем

27 числа. Государь приказал написать Захаржевскому, чтобы он поместил детей в том дворце, в котором теплее и суше. Графине Ливен дано приказание перевести великую княжну Александру Николаевну в Зимний дворец. 

Господину Лейтону предоставлено решить, может ли ее высочество Александра Николаевна переехать в Царское. Император с императрицей оставят Москву 30 числа сего месяца, а государыня императрица Мария Федоровна 8 числа будущего месяца.

II.

Препровождение времени. - Занятия великого князя. - Экзамены из предметов. - Каникулы. - Поездки по окрестностям Петербурга. - Пчельник. - Поездка на Дудергоф. - День ангела императрицы Марш Фёдоровны.

1828 г.

27 апреля 1828 года. Долго провожали ее величество взоры великого князя; он не прежде оставил балкон, как потеряв из вида экипаж императрицы. Первым движением разлукой растроганных сердец была мысль пойти в церковь. Александр Николаевич усердно молился. Ездили в Павловск; осмотрев наши комнаты, возвратились в Царское село. 

Великий князь, увидев полевой цветок, побежал сорвать его, сказав: я его отошлю в письме к мама. В кабинете ее величества сорвал гелиотроп для того же назначения. Здесь все говорило ему об их величествах: - Вот тут папа и мама обедали, здесь сидел папа, а тут мама. Где-то они теперь?

Первая свободная минута употреблена на письма к ее величеству и великой княгине Марии Николаевне, которые просил императрицу Марию Фёдоровну отослать к императрице вместе с сорванными цветами.

Остальную часть дня великий князь играл с товарищами, был весел, но по временам заметно было в нем ничто печальное, несвойственное его обыкновенно веселому нраву. Нужное чувство любви к родителям одно из прекрасных качеств великого князя. Вечерний журнал свой он начал словами: 27 апреля - день для меня памятный: милая моя мама и Мария уехали в Одессу. Я много плакал.

28 апреля, суббота. Великий князь провел ночь очень хорошо. С 7 до 9 занимался один заданными ему уроками. Дурная погода не прежде 12 часов позволила ему предпринять прогулку, до которого времени великий князь находился у государыни императрицы Марии Федоровны. Вечером в 6 часов ездили гулять верхом. День проведен довольно весело.

29 апреля, воскресенье. С 7 до 9 часов в. к. Александр Николаевич читал Евангелие. Десятый час провел у их высочеств великих князей и его высочества Константина Николаевича, куда пожаловала и государыня императрица Мария Фёдоровна; ее величество, обласкав и расцеловав всех детей, изволила пройти в церковь с в. к. Александром Николаевичем. Несмотря на дождь, мы шли пешком от 12 до 2 часов. В 4 часа г. им. Мария Фёдоровна уехала в город, а в. к. Александр Николаевич играл в своих комнатах с Виельгорским, Паткулем и двумя Барановыми*

(Для возбуждения в наследнике, который был намного старше братьев и потому рос один, духа соревнования, Мердер придумал подобрать ему двух товарищей, которые учились бы и жили вместе с ним. Сверстники великого князя, они подбирались таким образом, чтобы один учился немного лучше (Иосиф Виельгорский), а другой немного хуже (Александр Паткуль). 

С Паткулем Александр быстро подружился, в то время как с Виельгорским сохранял дружелюбную отчужденность, а временами между ними возникала и заметная напряженность. Похвалы, которые получал Виельгорский, действовали на Александра как удар вожжей. Стоило Иосифу увлечься собиранием гербария, как наследник тут же заявлял, что будет делать то же самое. Едва Виельгорский начинал рисовать или чертить карты, как рядом пристраивался Александр Николаевич. 

Скрытое соперничество приводило к тому, что многие прежде любимые игры и занятия превращались для Александра в труд, а порой и в неприятную обязанность, поскольку он не мог достичь в них таких же успехов, как "это ходячее совершенство - Виельгорский"). День провели довольно весело.

30 апреля, понедельник. От 7 до 9 часов великий князь Александр Николаевич занимался французским правописанием. От 12 до 2 часов читал по-русски. В половине четвертого часа великий князь вмел удовольствие видеть принца Оранского.

16 июня, Павловск. Пятница. Дождь шел в продолжение целого дня; не смотря на то, мы гуляли пешком; возле Константиновского дворца сели в лодку и таким образом сократили наш путь водой. Остальное свободное от занятий время, Александр Николаевич играл у себя в комнатах, маневрировал оловянными солдатами, строил крепости, окружал и брал штурмом. Все это делается с лицом чрезвычайно серьёзным. Поведением и учением великого князя и его товарищей я был доволен.

16 июня. Суббота. Государыня императрица Мария Фёдоровна и ее в. выс. великая княгиня Мария Павловна изволили присутствовать от 12 до 2 час при уроке великого князя. Способ преподавания г. Жуковского общей грамматики чрезвычайно понравился ее величеству: живость и ясность, с какой великий князь отвечал, служили доказательством, что тут ничего нет наизусть выученного и что он объясняемое совершенно постигает. 

Урок г. Жуковского был повторен г. Эртелем, на немецком языке, и также заслужил одобрение. Наконец г. Калленс экзаменовал Александра Николаевича на французском языке, в общих определениях геометрии, которую обыкновенно преподает на русском языке. Таким образом, государыня императрица могла судить не только об успехах, сделанных великим князем в языках, но видеть связь и целость всего учения Александра Николаевича, который, в полной мере, удовлетворил общим ожиданиям.

Виельгорский приобрел в продолжение сей недели 36 отметок в поведении и 36 в учении, следовательно, он имеет право помочь нуждающимся. Поведением великого князя и его товарищей я был чрезвычайно доволен; желая доставить им удовольствие, позволил им искупаться два раза. 

Государыня императрица сообщила нам известие о взятии Браилова и о всемилостивейшем пожаловании его выс. великого князя Михаила Павловича кавалером ордена св. Георгия 2-го класса, что всех чрезвычайно обрадовало.

17 июня, воскресенье. Великий князь читал у Павского евангелие Матвея VIII. 28-34; потом, пожелав ее величеству и их высоч. доброго утра, играл у себя в саду до 11 часов. Был у обедни.
После обеда он пригласил своих гостей, Барановых, Трубецких и Карамзиных, надеть походную амуницию и просил у меня позволения идти в крепость. 

Подходя к крепости, положено взять оную штурмом. Бросились в штыки, раздалось ура! и храбро, мигом очутились на валу. Несколько собак и уток, покойно в тени отдыхавших, сильно перепугались: одни с лаем разбежались, другие с криком разлетелись и победителей заставили хохотать. 

Не смотря на чрезвычайный жар и тяжесть походной амуниции, никто не жаловался на усталость. Пили чай в Розовом павильоне, катались на лодке и наконец, купались. День проведен весело и без упрека.

26 июня, вторник. По утру мы прогуливались в большом саду и у Елизаветина павильона; ездили на лодке. После обеда Виельгорскому пришла мысль начертить Дунай со всеми на нем лежащими крепостями; г. Юрьевич показал ему, каким образом следует за сие приняться. Едва великий князь увидел, взял карту и тоже начал работу. 

До сих пор я чрезвычайно доволен Виельгорским: его благородное поведение, милая детская веселость, искренняя дружеская привязанность к великому князю Александру Николаевичу и Паткулю, всегдашняя бодрость и необыкновенная точность в исполнении обязанности внушили к нему любовь и уважение обоих товарищей и родили в них похвальное чувство соревнования.

Великий князь, от природы готовый на все хорошее, одаренный щедрой рукой природы всеми способностями, необыкновенно здравого ума, борется теперь со склонностью, до сих пор его одолевавшею, которая при встрече малейшей трудности, малейшего препятствия, приводила его в некоторый род усыпления и бездействия. 

Теперь я почти не имею надобности его беспрестанно понуждать. Только теперь он начинает убеждаться в истине: что веселость и чистое удовольствие сердца имеют источником точное исполнение обязанности. Вот польза, которую приносит великому князю его товарищ Виельгорский. 

Великий князь любит Паткуля и любит взаимно, но Паткуль не любит заниматься, даже в играх он непостоянен. Впрочем, он доброго сердца, одарен хорошими способностями, в особенности памятью и может совершенствоваться, ежели приобретет более постоянства в исполнении обязанностей и будет находить в этом удовольствие.

4 июля, среда. Сегодняшнего дня началось у нас в присутствии г. и. Марии Федоровны полугодичное испытание. От 8 до 10 часов г. Жуковский экзаменовал в физике. От 12 до 2, он же, в общей грамматике. Государыня императрица изволила быть чрезвычайно довольно успехами, оказанными в сих предметах великим князем и его товарищами. 

Она не только хвалила учащихся за ответы, излагаемые с живостью, точностью и ясностью, но одобрила постоянное их внимание. Дабы отстранить и самую тень пристрастия, баллы ставятся учащимся следующим образом. Сделан ящик и в нем три отделения, в которые я опускаю белый шарик, если на несколько вопросов сряду даны удовлетворительные ответы; если кто отвечать не в состоянии или откажется, тот шара не получает; если даст ответ неосновательный, то получает черный шар, уничтожающий один белый. 

В физике Александр Николаевич и Виельгорский получили по 21 баллу. Паткуль получил 17. В общей грамматике Александр Николаевич 23, Виельгорский 24, а Паткуль 21.

После урока г. Рейнгольда, великий князь написал письмо к императрице Александре Фёдоровне, в котором послал нарванные для нее, во время прогулки, васильки. Поведением и учением великого князя и его товарищей я был чрезвычайно доволен.

5 июля. Экзамен г. Жилля, от 8 до 10 ч. в географии и от 12 до 2 во французском языке, был не менее удачен вчерашнего. Ее величество изъявила совершенное удовольствие г. Жуковскому и г. Жиллю, за оказанные великим князем успехи и изволила сказать, что уведомит о сем их величеств. 

Великий князь и Виельгорский получили одинаковое число баллов, как в веографии, так и во французском языке. Александр Николаевич удивлял нас живостью и ясностью своих ответов, и убедил меня в мнении, что он одарен необыкновенными способностями; подстрекаемый желанием отличиться в присутствии ее величества, он не терял ни на минуту бодрости, напротив, при ответах более и более оживлялся и излагал оные с ясностью. 

В 6 часов вечера, мы были на ярмарке, великий князь увидел булавку, с маленьким медальоном покойного государя Александра Павловича, просил показать ему оную, сказав: - вот это я непременно куплю. Я с удовольствием заплатил. День проведен отменно весело, и я чрезвычайно был доволен великим князем и его товарищами.

6 июля, пятница. От 8 до 10 был экзамен закона Божия: отец Павский начал географией Палестины, потом заставлял рассказывать из священной истории и наконец, объяснял символ веры. Ее величество изволила быть отменно довольна ответами Александра Николаевича и Виельгорского. 

Великий князь основательно знал географию Палестины, о чем до сих пор с ними говорили, и чрезвычайно мило рассказывал все те места из священной истории, которые на его часть приходились. Ее величество изъявила свое совершенное удовольствие отцу Павскому и г. Жуковскому за оказанные успехи в познании закона и за составление карт Палестины, коих до сих пор нигде в учебных заведениях не имеется и, следовательно, священная история преподается без предварительных, столь необходимых сведений о географии святых мест.

От 12-ти до половины 2-го экзамен у г. Эртеля, в немецком языке; великий князь получил в сем предмете лучшее баллы; из смелых и с живостью излагаемых ответов, можно было ясно видеть, что он твердо знает правила грамматики; ее величество обласкала Александра Николаевича и его товарищей и изъявила свое совершенное удовольствие за оказанные ими успехи.

Погода у нас прекрасная и мы снова начали купаться по два раза в день. Великий князь плавает как рыба. Решимость его, меня восхищает. Я предложил ему кинуться в воду с перил, никак не полагая, чтобы он согласится; но он, вместо ответа, вскочил на перила и кинулся в воду, за ним соскочил его товарищи, но никто не решился кинуться в том месте, где он кинулся. Поведением и учением великого князя, Виельгорского и Паткуля я был чрезвычайно доволен.

7 июля, суббота. С 8-ми до половины 2-го был экзамен в геометрии и арифметике. С половины 10-го до 10-ти в английском языке, от 10-ти до половины 11-го в польском языке. Во всех предметах великий князь сделал похвальные успехи, и ее величество изъявила совершенное свое благоволение академику Калленсу, г. Алфре и г. Юрьевичу. 

Ее величество поздравила великого князя и его товарищей с окончанием столь похвального экзамена, изволила всех трех поцеловать от имени государя императора и ее величества Александры Федоровны, сказав им, что напишет обо всем к их величествам. Чувство сердечного удовольствия при сих словах блеснуло в глазах каждого и великий князь, с наполненными радостных слез глазами, бросился обнимать свою столь нежно любимую бабушку.

Его высочество в продолжение сих 4-х дней экзамена доставлял всем истинное наслаждение, а мне сладостную и утешительную надежду в будущем.

С сегодняшнего дня у нас начались каникулы, которые продолжатся до половины августа. Каждое утро от 7 до 8 часов употребится на повторение прежних уроков. От 8 до 10 ч. время, назначенное для приятного чтения; в неделю назначается два дня французского чтения. От 11 ч. все прочее время дня на прогулки и другие удовольствия. 

Я намереваюсь провести несколько дней в кадетском лагере, навестить Дудергоф, Танцы, Колпино и другие места в окрестностях Павловска. Если погода нам будет благоприятствовать, то мы проведем время весело и не без пользы. Сегодня мы много ходили пешком и ездили верхом, потом купались. Я был доволен великим князем и его товарищами: они вели себя похвально.

8 июля. Воскресенье. Великий князь и Виельгорский читали евангелие и апостол у г. Павского; как тот, так и другой были весьма внимательны. После прогулки до 11 часов мы были у обедни. После обеда поехали в Царское Село, навестили Детский остров, пили чай на ферме с их выс. и наконец, играли в барры* (игра, напоминающая салочки). 

Возвратясь в Павловск, выкупались и поехали пожелать ее величеству покойной ночи. Поведение в. князя и его товарищей было похвально.

9 июля. Понедельник. От 8 до 9 часов повторяли уроки. От 9 до 10 читали на французском языке путешествие Капитана Кука. Посетив ее величество и их высочеств, мы пошли стрелять в цель. Великий князь и Виельгорский стреляют изрядно: из 10 выстрелов на 60 шагах расстояния от доски, не менее 7 попадают в доску; ширина доски полтора аршина; из числа 7 большая часть в цель, имеющую 3/4 аршина в диаметре.

Желая дать великому князю и его товарищам ясное понятие о пчеловодстве, мы поехали в селение Толмачево, что близ Пулковской горы; здесь у умного, зажиточного крестьянина Минкина мы нашли 90 ульев; он предложил нам открыть один из них и показать каким образом пчелы, эти удивительные насекомые, располагают свои соты и способ вынимания оных из ульев. Великий князь и все мы надели сетки и с большим любопытством смотрели на cиe производство. 

Рассказ о примерной привязанности сих к порядку и удивительном их управлении был чрезвычайно занимателен. В этой деревне мы также видели горшечный завод, расспросили все подробности относительно этого производства и в. князь намеревался описать оное в письме к ее величеству.

Зауервейд будет сопровождать нас в поездках и снимать некоторые виды; если же кто вздумает заняться тем же, то найдет к своим услугам все принадлежности и готовность к наставлению. Ни в том, ни в сем случае не будет ни малейшего принуждения. Возвратясь с прогулки, купались; день проведен без упрека.

10 июля, вторник. Александр Николаевич, Виельгорский и Паткуль от 7 до 8 занимались повторением уроков. От 8 до 10 г. Жилль читал им Повести из тысячи и одной ночи.
Чтение принесло им много удовольствия. В 11 часов, посетив ее величество и их выс., завтракали, потом на дрезинах поехали по саду; прогулка продолжалась до часу. От часу до двух купались. 

После обеда великий князь писал письмо к е. в., потом из свинцовых взводов строил разные полевые укрепления. В таких случаях я стараюсь знакомить великого князя с номенклатурой фортификационных названий. Батарея наша почти уже готова. В 6 часов мы поехали в Графскую Славянку; у каменной церкви сошли с линейки и продолжали путь наш пешком, к финской кирхе. 

Здесь, любуясь видом пасторского дома, павловского дворца, крепости и кирхи, предложил я г. Жиллю нарисовать этот вид. Он согласился; едва мы принялись за работу, всем захотелось рисовать; я роздал бумагу и карандаши; иные прислонившись к забору, другие сели на траву и все, кто как умел, рисовали. 

Из сего удовольствия я надеюсь со временем, извлечь большую пользу, познакомить великого князя с красотами природы и приучить к глазомеру. Возвратясь с прогулки, купались. День проведен весело и без упрека.

18 июля, среда. Г. Жилль от 7-ми до 9-ти читал повести из Тысячи и одной ночи. Внимание великого князя заслуживает всякой похвалы. В 10 часов приехали в лагерь к разводу; после развода великий князь играл с кадетами в мячи до самого обеда. В cиe время прибыл в лагерь генерал Демидов, которого Александр Николаевич поздравил с производством в полные генералы. 

Отобедав с кадетами и поблагодарив за угощение, мы уехали в Петергоф, куда прибыли в 1/2 2-го часа. Снисходя на просьбу великого князя, я позволил ему и его товарищам явиться ее величеству в солдатских шинелях; государыня императрица крайне радовалась, видя великого князя здоровым. После обеда мы были с ее величеством в Монплезире, великий князь бросал в воду камни и, набрав камешков, намеревался отослать оные в Одессу.

Вечером мы ездили в Коттедж; здесь почти все уже готово, осталось кончить живопись. Узнать нельзя, как это место изменилось: виды восхитительны, куда не взглянешь, везде видишь прекрасный пейзаж. После ужина, великий князь ездил к ее величеству в Монплезир, пожелал ей спокойной ночи, сказав, что завтра поутру в 7 часов воспользуется позволением ее величества ехать смотреть корабль Гангут, возвратившийся в Кронштадт. День проведен весело и без упрека.

19 июля, четверг. В 8 час. мы уже были в Ораниенбауме, где ожидал нас присланный из Кронштадта офицер с большим катером. Мы сели в катер и поплыли благополучно. По мере удаления нашего от пристани, ветер усилился, волнение увеличивалось и уже двум Барановым, нашим спутникам, становилось дурно.

Зная, что ее величество, увидев из Монплезира сильное волнение, будет неминуемо беспокоиться о нашей поездке, я решился возвратиться. Великий князь крайне сожалел о невозможности побывать на Гангуте; просил продолжать, но, когда я ему представил беспокойство, в котором ее величество будет находиться все время нашей поездки, то он предпочел лучше возвратиться. 

Возвратясь в Петергоф, мы заехали на несколько минут на собственную дачу и потом проехали в Монплезир, но ее величество уже не застали, мы пошли в Марли, где узнали, что ее величество приехала на собственную дачу. Будучи уверены, что ее величеству скажут о нашем возвращении, мы остались в Марли удить рыбу. Не прошло четверти часа, как ее величество приехала туда же и одобрила наше возвращение; после обеда мы сели в коляску и в 6 часов прибыли в Дудергоф.

Не смотря на мрачную и дождливую погоду, мы гуляли, потом великий князь с товарищами играл на галерее и таким образом провели время весело. Александр Николаевич, Виельгорский, Паткуль и мой сын провели ночь в большой комнате; связка сена, покрытая простыней, служила каждому вместо постели, что всех крайне забавляло. Поведением великого князя и его товарищей я был чрезвычайно доволен.

20 июля. Великий князь проснулся в 6 часов и уверял меня, что он редко проводил ночь лучше сегодняшней и что спать просто на сене лучше, нежели на тюфяке. Дождь шел всю ночь; не имея возможности думать о прогулке, г. Жилль читал повести из сочинений г-жи Эджвард (Edgewarth). 

Чтение было занимательно и время до 9-ти часов протекло неприметно. За это время дождь перестал и мы пошли бродить по горам; но когда мы находились от Швейцарской хижины слишком в полчаса ходьбы, дождь снова пошел, и с такой силой, что на обратном пути не оставил на нас сухой нитки, что крайне всех забавляло.

Дудергоф так хорош, что мы, уезжая, приняли намерение выбрать лучший день и еще раз побывать там нынешним летом. Великий князь при отъезде сорвал несколько душистых листков с кустов роз, растущих по сторонам дороги, ведущей к Швейцарскому домику, с намерением отослать ее величеству Александре Фёдоровне. 

Возвратясь в Павловск, Александр Николаевич побежал к в.к. Константину Николаевичу, который, при виде брата, кричал и бил в ладоши, обнимая и целуя его беспрестанно; потом мы навестили ее величество. После Александр Николаевич писал ее величеству Александре Фёдоровне, потом прыгал на сетке. Вечером мы гуляли и купались. День проведен весело и без упрека.

21 июля, суббота. С 8-ми часов великий князь повторял с г. Юрьевичем математические уроки до 11-ти часов утра. Г. Жуковский читал некоторые повести из своих сочинений; мы, кажется, преуспеем в намерении нашем: великий князь начинает находить удовольствие в чтении.

Александр Николаевич, желая сделать ее величеству приятный подарок, срисовал с натуры вольер и вечером, при поздравлении императрицы, подал ей оный в жесте со столовой доской, присланной чрез него в подарок ее величеству от государыни императрицы Александры Федоровны; как то, так и другое принесло ее величеству удовольствие и было принято с восхищением. 

Удовольствие и постоянное прилежание, с которыми великий князь рисовал вид вольера, назначенный в подарок ее величеству, доставили мне неизъяснимое удовольствие. Вообще поведение в. князя и его товарищей было похвально.

22 июля. Воскресенье. По не бытности г. Павского, в. к. читал со мной Евангелие Матф. 14-23. Потом я прочел рассуждение о звездном небе (из Цолликоффера). Мне приятно было видеть, что чтение приносило слушателям удовольствие. В 9 часов, мы имели счастье принести поздравления ее величеству, после чего Александр Николаевич поехал с ее величеством в Павловскую приходскую церковь в Большом дворце; здесь мы оставил ее величество и сами возвратились к себе в сад, где играли до 11 часов. 

В 11 часов мы поехали к обедне. Великий князь при входе в церковь сопровождал ее величество. Возвратясь к себе, мы пошли пешком гулять, и потом купались. Великий князь кушал за большим столом у ее величества; он имел удовольствие предложить тост за здравие ее величества государыни императрицы Марии Федоровны; любезностью и ловкостью Александра Николаевича все восхищались. День проведен весело и без упрека.

IV.

Путевые впечатления. - В имении кн. Мышецкого. - Осмотр Динабургской (Даугавпилсской) крепости. - Мариямполе (лит. Marijampole). - В Пултуске (польск. Pultusk). - Свидание с княгиней Лович. - Торжественный въезд в Варшаву. - Развод. - Монастырь камендулов (камедулы - орден отшельников, живущих в соответствии с крайне суровым уставом Св. Бенедикта). - Лагерь под Варшавой. - Замок Виланов (Вилянувский дворец). - Загородный дом г-жи Вансович. - Коронование. - Молитва, произнесенная государем. - Лазенки. - Народный праздник. - Агрономический институт. - Посвящение аппликационной школы. - Отъезд товарищей. День ангела великого князя Константина Павловича. - Отъезд из Варшавы. - Охотничий домик князя Радзивилла. - Приезд во Франкфурт. - Свидание с королем прусским в Фридрихсфельде. - Берлин. - Осмотр Сан-Суси и комнат Фридриха Великого. - Свадьба принца Вильгельма. - Смотр уланского полка. - Отъезд государя. - Прощанье с Берлином. - Кадетский корпус в Калише (польск. Kalisz , нем. Kalisch) - Аркадия. - Отъезд из Варшавы.

1829 г.

25-го апреля, четверг. В 10 часов утра мы выехали из Царского Села, в 8 часов вечера прибыли на ночлег. Обедали на станции Ящере. На пространстве 140 верст ничего замечательного не видели, за исключением черкесского взвода, следующего в Петербург. Государь император уехал вперед в Динабург. Александр Николаевич в продолжение всей дороги был весел и разговорчив, спал немного. 

Расставание в Царском Селе было очень тягостно для великого князя, не смотря на все удовольствие, ожидаемое им в путешествии. Их высочества великие княжны, равно как и их дамы, много плакали, великий князь делал то же.

 26-го апреля, пятница. Дубровна. В 8 часов мы с Александром Николаевичем пошли пешком вперед, успели пройти 9 верст, прежде чем нас настигли экипажи. В 10 часов мы сели в коляску и помчались по дороге, усеянной полуразвалившимися хижинами, из окон коих выглядывали бледные и бедные лица. 

Великий князь, услышав в поле пение жаворонков, прыгал от радости, и вообще был весел и много бегал. Проезжая деревни, строения и сады которых были крайне запущены, великий князь сказал, что владетели этих жилищ должны быть ленивы и небережливы. Он удивлялся бедности и невежеству крестьян. В Дубровне остановились в доме князя Мышецкого. Сад был хороший и мы весь его осмотрели. Князь приехал встретить императрицу из Петербурга, где обыкновенно живет с семейством зимой. 

Семейство приезжает в поместье обыкновенно в мае месяце. Великий князь писал письмо к ее высочеству великой княжне Марии Николаевне. Погода была прекрасная и было так тепло, что государыня императрица изволила пить чай на балконе.

27-го апреля, суббота. Остров. Мы выехали из Дубровны в 9 часов утра. В 3 часа прибыли в Псков, где обедали. Государыня императрица и его высочество великий князь посетили соборную церковь. Выезжая из Пскова, коляска г. Крейтона опрокинулась, он сильно ушибся, в особенности расшиб голову. Дорога была ужасная, и мы с трудом прибыли в город Остров в 9 1/2 вечера. Великий князь всю дорогу ехал с ее величеством.

28-го апреля. Воскресенье. Люцен. Великий князь встал в 7 часов и просил меня провести его к г. Крейтону, которого мы нашли в лучшем положении, нежели думали, что доставило истинное удовольствие великому князю. Пожелав государыне императрице доброго утра, мы отправились по дороге пешком; погода была чудная и мы сделали 8 верст, когда экипажи нас нагнали. 

В Острове мы переехали чрез р. Великую, а в Елинах р. Ложь, Обедали в Вышгородке и счастливо прибыли в Люцен в 7 часов вечера. Великий князь не мог надивиться бедности евреев, пришедших к нему на встречу с хлебом и солью и с криками ура! и приветствием борухатум адулай!

 29-го апреля, понедельник. Динабург. В комнатах, в которых великий князь спал со мною, было такое множество клопов, что мы почти всю ночь не спали. В 7 часов оставили Люцен. Великий князь был чрезвычайно тронут нищетой бедных евреев, которые в рубищах таскались по улицам. Он роздал им много денег. 

Не доезжая станции Каменца, мы обедали у госпожи Оскерко, пожилой, почтенной польской дамы; дорога до Динабурга чрезвычайно дурна: то песок, то грязь по ступицу и кроме этого постоянно приходилось подыматься и спускаться с гор. Государь выехал за 6 верст навстречу государыне, которая пересела к нему в коляску и они вместе въехали в Динабург.

По приезде приказал великому князю осмотреть караул. Великий князь прошел по фронту и здоровался с солдатами. В сопровождении коменданта крепости, генерал-майора Гельвига, и инженер-полковника Гермерштедта, в.к. Александр Николаевич осматривал часть крепости, начав от Никольских ворот. Он в особенности любовался чистотой и правильностью отделки крепостных стен.

30-го апреля, вторник. Вилькомир. После утреннего чаю, в 6 1/2, часов, мы отправились, в сопровождении полковника Гермерштедта, осматривать остальную часть укреплений, которую вчера не удалось видеть. Осматривали модельную мастерскую, в которой видели модели: мостов, печей, водоподъемов и лестниц и понтонные магазины. 

При нас сложили понтон в том виде, как обыкновенно таковые спускаются на воду. Великий князь все рассматривал с величайшим вниманием. В половине 10-го близ Николаевских ворот мы встретили их императорских величеств, с коими пешком прошли чрез ворота и переправились в катере чрез Двину. 

Государь, простившись с императрицею и великим князем, уехал в Брест-Литовск, а мы продолжали наш путь. В 10 часов прибыли в Вилькомир. Великий князь всю дорогу от Динабурга до Вилькомира ехал с ее величеством.

1-го мая. Среда. Мариямполе. Пред выездом его величества из Вилькомира представлялись государю императору дивизионный генерал Безобразов, бригадный Мейер и командир Клястицкого гусарского полка полковник Мамонов. На левом берегу Немана встретил нас чиновник из Алексоты с множеством народа, приветствовавшего его высочество радостными кликами. 

К великому князю явился с рапортом, офицер Ветеранов, потом унтер офицер на ординарцы и рядовой для посылок. На каждой станции находятся по два жандарма. В местечках и городах находятся жандармские команды из 1 офицера, унтер-офицера и 6 рядовых, унтер-офицера из ветеранов, и 2 рядовых. Обязанность жандармов состоит в следующем: наблюдать за порядком в городе, препровождать арестантов, и ездить на экзекуции. 

В г. Мариямполе несколько каменных домов, построенных вокруг небольшой площади; прочие строения деревянные и в ветхом состоянии; всех жителей 2280 человек. В Ковне мы нашли генерала Фенша, он будет нам сопутствовать до Варшавы.

2-го мая, четверг. дер. Рыдзево. В 7 часов утра мы отправились из Мариямполе пешком; пройдя около 3 верст, сели в коляску; дорогой великий князь читал и делал замечания на счет местоположения и обработки земли. Обедали в местечке Сувалках, в доме, занимаемом президентом дистрикта; на ночлег приехали к помещику Рыдзевскому. 

Мне было приятно видеть поспешность великого князя, с которой он выхватил кошелек, чтобы помочь несчастной вдове с тремя малютками. Я вообще не могу нахвалиться поведением его высочества. Он учтив и любезен со всеми, нимало не застенчив, говорит по-польски немного, но что скажет, всегда обдуманно и правильно.

3-го мая, пятница. Пултуск. Из Рыдзева мы вышли пешком в 6/30 часов утра; погода была прекрасная. На 6 версте сели в коляску и в первом часу приехали в Лонжу; шоссе пролегает по возвышенному, почти глинистому, грунту. Близ стации Ставишки, у опушки леса, виден памятник, воздвигнутый в воспоминание отдыха, бывшего на сем месте в 1825 году государя императора Александра 1-го. Большой круглый гранитный камень лежит на квадратной возвышенности, состоящей из 6 дерновых ступеней; близ него несколько плакучих берез и ив. В камне мраморная доска, на коей написано число и год отдыха незабвенного для всех земного ангела. Мост, по которому мы проезжали чрез Нарев, длиною в 70 саж. В Ломже мы обедали. Народ во множестве стоял по улицам и кричал: виват! встречая его высочество. Здесь есть хорошая гимназия и изрядная суконная фабрика. В 2 часа мы оставили Ломжу, к 7 часам прибыли в Пултуск.


При въезде встретили ее величество все штаб-офицеры 8-го линейного полка. Улицы были усеяны народом, ученики гимназии стояли по обе стороны улицы. Епископ квадьютор Павловский с духовенством вышел на встречу с крестом и святой водой, при колокольном звоне. Близ епископского дома находился почетный караул для встречи ее величества. Великий князь вышел из кареты, подходил к караулу и здоровался с солдатами по-польски. Обратясь к полковому командиру, приветствовал его на польском языке без малейшего затруднения. В 8 часов вечера государь император прибыл в Пултуск.

4-го мая, суббота. дер. Яблонка. Вставь в 7 часов, мы пошли с его высочеством гулять в сад; садовник поднес великому князю букет цветов, которые были им, отнесены ее величеству. В 9 часов мы были у развода и потом, по обыкновению, пустились пешком в дорогу; за нами следовали ученики пултуской гимназии, с которыми мы все время разговаривали. Когда их величества нас настигли, мы простились с нашим эскортом и, сев в коляску, продолжали путь по шоссе, пролегающему по прелестному берегу Нарева, чрез который переправлялись на превосходно устроенном пароме. Переменив лошадей в Сероцке, прибыли в 12 часов в Яблонку и остановились в загородном доме, принадлежавшему славному князю Понятовскому, а ныне графине Тышкевич. Дом, сад и местоположение прелестны; здесь есть комната, в которой находятся все мебели и вещи в том же порядке, в каком их оставил Понятовский. Великий князь, навестив с государем императором казармы 8-го линейного полка, шел за его величеством; один из заслуженных званиями отличия офицер, поглядев с умилением на великого князя, сказал:
- Я бы желал иметь счастье поцеловать вашу руку.
- Позвольте лучше мне иметь честь поцеловать вас; - сказал великий князь и с этими словами бросился на шею к изумленному офицеру, который после поцелуя старался схватить руку его высочества, но великий князь, увернувшись, снял фуражку, поклонился и как стрела пустился за государем. Можно себе вообразить, какое чувство овладело всеми бывшими свидетелями сего нечаянного происшествия, - можно ли не любить такого ребенка?
Висла течет близ самого сада, в котором множество необыкновенной высоты тополей, воспрещающих видеть Варшаву. Переехав Нарев, мы нашли природу в полном блеске; трава, деревья зелены и все в цвету. В Яблонке ожидали их величеств их высочества великие князья Константин и Михаил Павловичи.
Около часу приехала ее высочество княгиня Лович. Великий князь Александр Николаевич был ей представлен; будучи ею обласкан, он прибежал ко мне и описал ее мне самыми восхитительными красками. Я имел честь быть представлен ее высочеству государыней императрицей и нашел, что описание великого князя было точно. Александр Николаевич всех восхищал и я не могу не сознаться, что он заслуживает это своею любезностью и учтивостью.

5-го мая, воскресенье. Варшава. Целую ночь под нашим окном пел соловей. Утро до 10 часов великий князь провел частью в саду, частью в обществе генералов, слушавших музыку, игравшую во дворе. В 10 часов он отправился в коляске с государем императором к заставе, здесь сел на лошадь и следовал за его величеством; кавалерия, долженствовавшая быть в шествии, была выстроена по сю сторону заставы; на левом фланге стоял конно-егерский полк его высочества; подъехав к нему, государь оставил его высочество при полку, а сам поехал далее по фронту. Генерал Рожновский, командир армейской кавалерии, поручил командиру полка полковнику Янковскому, представить его высочеству гг. офицеров, после чего великий князь поехал к дому, где ее величество изволила пересесть в парадную карету и шествие началось. Раздался гром пушек и радостные клики народа, толпившегося по обе стороны пути шествия. Не смотря на все предосторожности, принятые полицией, народ, в упоении радостного восторга, теснился на улицах, дабы насладиться зрелищем короля своего.
В городе войско стояло по правую сторону улиц; все окна и чердаки усеяны зрителями, на лицах коих изображались радость и удовольствие; все взоры были обращены на великого князя, все указывали на него и кажется радовались, видя в нем наследника престола. У первой церкви государь был встречен варшавским архиепископом с духовенством. По прибытии во дворец, их величества были встречены внизу лестницы ее высочеством княгиней Лович и знатными дамами, все последовали за их величествами в церковь чрез залы, где собраны была все знатные особы Царства Польского. По окончании краткого молебна, их величества изволили удалиться во внутренние покои, а великий князь Александр Николаевич пошел в назначенные ему комнаты.
Перед обедом великий князь принимал генерал-адъютанта прусского короля Рауха; его высочество весьма мило с ним разговаривал о короле и пригласил с нами обедать, что, казалось, было чрезвычайно приятно генералу. Вечером мы поехали гулять верхами; едва показались на улице, народ побежал за великим князем. Мы объехали Лазенки; великий князь прельщался восхитительным местоположением и прекрасными тополями. День проведен приятно. Никто из стариков Варшавы не помнит такого многочисленного и блестящего съезда. Здесь все от мала до велика в восторге от короля, королевы и наследника.

6-го мая, понедельник. Варшава. Великий князь встал в 6 часов, до 7 писал письмо к великой княжне Mapии Николаевне. От 7 до 8 читал отрывка из польской истории. В 9 часов мы поехали навестить его императорское высочество в. к. Константина Павловича; его высочество нас принял отменно ласково. Княгиня Лович чувствовала себя не совсем здоровой, потому мы не могли иметь удовольствие видеть ее высочество. В 10 часов мы были у развода; великий князь Александр Николаевич занимал место на правом фланге взвода своего полка и находился между полковым командиром Янковским и генералом Рожновским. Возвратясь во дворец, великий князь принял у себя обер-егермейстера графа Александра Потоцкого. Государю императору были представлены все военные чины; великий князь находился в своем полку. Возвратясь к себе, великий князь принимал всех гг. офицеров своего полка. После обеда гуляли на террасе дворца, были в огромной зале, в которой находилась некогда богатая библиотека польского короля; ныне же в ней две модели, одна представляет дворец, каким государь император Александр 1-й приказал его выстроить, а другая - мост на цепях.
Вечером прогуливались в саду, принадлежавшем некогда саксонскому королю. Сад сей невелик, но богат красивыми деревьями, особенно каштановыми. Генерал Трембицкий прогуливался с супругой своей. Великий князь, уже познакомившийся с этим генералом в Яблонке, подошел к нему, весьма вежливо поклонился и разговаривал с его супругой. В продолжение всего дня я был чрезвычайно доволен его высочеством.

7-го мая, вторник. Варшава. Великий князь от 6 до 7 занимался один, писал письмо к великой княжне Ольге Николаевне. От 7 до 10 занимался повторением польской истории. Имел удовольствие видеть г. Жуковского, прибывшего из Дерпта. В 11 часов находился у развода, потом представлялся государю императору вместе с корпусом офицеров своего полка. После обеда ездил верхом в Беляны, где посетил монастырь камендулов, построенный в роще столетних дубов, навестил кельи монахов, в числе коих находится адъютант Костюшки; пробовали пиво и мед, ими приготовленные; на обратном пути видел Маримонт, небольшой увеселительный домик короля Станислава Августа, близ коего король был захвачен партией Пулавского; видел мельницу, в которой он провел ночь и был освобожден королевской партией; осматривал плавительный институт и, возвращаясь, заехал в Лазенки. День проведен приятно. Великим князем я был очень доволен.

8-го мая, среда. Варшава. Великий князь до 11 часов занимался у г. Жилля польской историей и чтением. Двенадцатый час провел в саду, пытался срисовать фасад дворца, но видя неудачу, предпочел поливать цветы. С 12 до 2 был представлен дамам. Не оказывал ни малейшей застенчивости. Заметив в великом князе слабость и сонливость, я положил его после обеда спать. Он спал три часа и, проснувшись, благодарил меня за лекарство. Ездили в сопровождении полковника Янковского осматривать лагерь. Должно признаться, что ничего подобного увидеть невозможно; генеральские и офицерские палатки не палатки, но прекрасные, маленькие загородные домики, с садами. В 8/30 вечера мы возвратились домой довольные прекрасно проведенным днем.

9-го мая, четверг. Варшава. Великий князь занимался у г. Жилля повторением вчерашнего урока. К 9/30 утра прибыл на плац-парадное место. Подъехав к своему полку, приветствовал егерей и гг. офицеров, потом, в ожидании приезда их величеств, разговаривал с полковым командиром и некоторыми гг. генералами. Во время проезда их величеств по фронту, великий князь находился на фланге полка, по правую руку полкового командира; во время церемониального марша великий князь ехал впереди своего полка; он удивил не только всех зрителей, но августейших родителей ловкостью, с какою он проезжал, салютовал и подскакивал к государю императору. После обеда мы ездили в прекрасный замок Виланов, принадлежавший некогда Иоанну Собескому* (польск. Jan III Sobieski), славному избавителю Вены, а ныне графу Александру Потоцкому. Виланов построен пленными турками, архитектура красива, внутренность отделана со вкусом, в замке много редкостей и китайских вещей, более же всего заслуживают взимания комнаты и мебель славного короля, галерея и невероятной толщины и высоты тополя. Соловьев здесь множество, мы слышали по малой мере двадцать. Архитектура во вкусе того времени, чрезвычайно схожа с архитектурой Петергофского дворца. Виды прелестны. Прекраснее я мало что видел, и потому, если удастся, постараюсь еще раз увидать Виланы. В 1815 году, в бытность здесь незабвенной императрицы Марии Фёдоровны, теперешняя хозяйка Виланов, графиня Потоцкая, давала своей высокой гостье сельский праздник; и можно представить себе, как он был прекрасен.

10-го мая, пятница. Варшава. B. К. писал письмо ее высочеству великой княжне Ольге Николаевне; с 7 до 9 занимался у г. Жилля повторением некоторых месть из польской истории. 10-й и 11-й ч. г. Жуковский занимал великого князя русским языком. Внимание во все время было похвальное. Двенадцатый, первый и второй часы играл в саду с детьми полковника Янковского; навестил их величеств и делал развод оловянными солдатами. После обеда четвертый, пятый и шестой часы читал, рисовал и чертил. После чаю ездил верхом в Люнкотов, прекрасный загородный дом г-жи Вансович. Любовался с каким вкусом меблированы комнаты, и прелестными видами. В ее кабинете мы нашли несколько альбомов, наполненных ее рисунками, которые смелостью очерка принесли бы честь всякому настоящему артисту. Мебель, убранство комнат, все говорит об изящном вкусе милой, любезной, но ветреной хозяйки. На 40 году от роду она развелась с Александром Потоцким, с которым имела 4-х детей, дабы выйти замуж за молодого полковника Вансовича, с которым уехала в чужие края.

11-го мая, суббота. Варшава. Великий князь занимался у г. Жилля польской историей, от 9 до 11 часов у г. Юрьевича польским языком. Навестив их величеств, великий князь осматривал обсерваторию и ботанический сад. Он с удовольствием рассматривал астрономические аппараты, телескоп для измерения диаметра солнца и луны, которые нам объяснял астроном Аршинский. В ботаническом саду с любопытством расспрашивал о некоторых редких растениях и пробовал вино, сделанное из разведенного в саду винограда. После обеда играл в саду с детьми полковника Янковского. В 7 часов навестил его высочество Константина Павловича и княгиню Лович. Возвратясь домой, слушал музыку лейб-гвардии Волынского полка. Великий князь день ото дня все более восхищается музыкой. Поведением его высочества я был чрезвычайно доволен.

12-го мая, воскресенье, Варшава. Великий князь встал в обыкновенное время, читал Евангелие, навестил их императорских величеств. Возвратясь к себе, читал в Dictionnaire Historique D'Education некоторые анекдоты. Был с их величествами у обедни, (в конно-егерском мундире); после обедни возвратился к себе и снова читал.
В первом часу я отвел великого князя во внутренне покои их величеств. В исходе первого часа государь и государыня, в сопровождении его высочества наследника, вошли в тронную, откуда началось шествие в назначенную для коронования залу. Великий князь Александр Николаевич шел за ее величеством, подавая руку ее высочеству княгине Лович; по левую их сторону шла графиня Зайончек* (Князь Вяземский, говоря о привлекательных польках, относил к числу их и княгиню Александру Зайончек, "которой загадочные лета терялись в сумраке доисторических годов, но ум был свеж, игрив, и все женские свойства, наклонности и уклончивости нисколько не поддавались давлению времени и ограничениям, которые влекут они за собой"), я в качестве ассистента, по левую сторону графини Замойской. Великий князь Александр Николаевич, ее высочество княгиня Лович, принц Гессен-Гомбургский и я стояли на небольшой, огражденной перилами площадке, приготовленной по правую сторону трона. Для коронования была приготовлена огромная зала сената, в которой была утверждена конституция 1791 года. Зала была украшена великолепно; на одном ее конце был воздвигнут трон; два кресла стояли на возвышенности под балдахином, на коем изображены были все гербы Царства Польского, а посреди их в двуглавом орле России большой орел Польши. Посреди залы на алтаре возвышался крест. Вдоль стен справа, слева и против трона стояли сенаторы, нунции и депутаты Царства; над ними на балконе, поддерживаемом колоннами, находились знатные дамы Варшавы. Глубокое молчание воцарилось в собрании, когда отворились двери палаты и начался торжественный ход. Государь явился, предшествуемый сановниками, несущими регалия, епископами и архиепископом и за ним государыня императрица уже в короне и порфире. Когда их величества и все чины заняли назначенные им места и его величество подал знак архиепископу, тогда сей приблизился и произнес молитву, в коей призывал благословение Неба на священную особу государя. После молитвы, примас, произнеся: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа", подал его величеству королевскую мантию; император, облекшись, спросил корону; примас, подавая ее его величеству, снова произнес: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа". Когда государь возложил на себя корону, тогда примас подал ему цепь ордена Белого Орла, которую государь император возложил на ее величество. Наконец государь спросил скипетр и державу; примас, вручая оные, снова произнес: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа". После сего примас провозгласил три раза: " Vivat Rex in eternum".
В cию минуту раздался звон колоколов и 101 выстрел из пушек. Духовенство и все присутствовавшие принесли его величеству поздравление троекратным наклонением головы. Когда звон колоколов и пушек умолк, последовало трогательное, величественное действие. Монарх России и Польши, украшенный прародительским венцом, преклонил колена пред невидимо присутствующим Богом и произнес за себя и за народ, вверяемый любви его Промыслом, молитву:
Боже всемогущий! Бог праотцов моих! Царь царствующих! создавай мир Божественным словом Твоим в бесконечной мудростью Твоею сотворивший человека, дабы управлять миром на пути истины. Ты призвал меня быть королем и судьей доблестного народа польского. С благоговением преклоняюсь пред Божественной благостью Твоею и, воздавая Тебе хвалу за ниспосылаемые на меня благодеяния, преклоняюсь пред величием Твоим и молю Тебя, Господь мой и Бог мой, направь стопы мои на предстоящем мне высшем поприще, руководи начинаньями моими во исполнение священного призвания моего и даруй мне всеблагую мудрость, восседающую у престола Твоего. Ниспошли ее на меня с Небес, дабы преисполнился святой волей Твоей в истиной заповедей Твоих. Предаю сердце мое в руки Твои, даруй мне силы царствовать во благо подданных моих и во славу святого имени Твоего, согласно хартии, дарованной августейшим предшественником моим, в присяге, принесенной мною, дабы я не страшился предстать пред лицом Твоим в день страшного Твоего суда славой и милостью Пресвятого Сына Твоего, Господа Нашего Иисуса Христа; да будет благословенно имя Твое с Ним и с преблагим животворящим Духом Твоим во веки веков. Аминь.
Лицо государя оживлено было чувством, и твердый голос его иногда прерывался от сильного душевного движения; внимавшие ему были исполнены глубоким благоговением и слезы лились в ответ на царскую молитву. За сим явлением последовало другое, столь же трогательное и величественное: государь, в короне и порфире с державой и скипетром в руках, стоял один на возвышении трона; все пали на колена, все Польское Царство, в лице своих представителей, преклонилось пред своим монархом. Архиепископ примас произнес молитву за царя и за благоденствие его державы. Сим был совершен обряд коронования.
Примас, глубоко поклонясь государю, предшествовал ему, в сопровождении духовенства, в церковь святого Иоанна, дабы в дверях оной встретить их величеств. После, государь, предшествуемый всеми сановниками, сопровождаемый сенаторами, нунциями и депутатами, пошел в церковь св. Иоанна, где был воспет благодарственный молебен.
Дворцовая площадь дворцовая, чрез которую шла процессия, кипела народом. Едва их величества показались в воротах дворца, все всколебалось, раздались радостные клики ура! и виват! Сия огромная туча народа, возвышавшаяся от самого низа площади, до кровель домов, увешанных богатыми коврами, сей громозвучный непрерывный, приветственный клик, сливавшийся с колокольным звоном и громом пушек, блестящее безоблачное небо, озарявшее торжествующего царя и народ его прославляющей, все это вместе составляло картину единственную, восхитительную…

13-го мая, понедельник. Варшава. Великий князь занимался с г. Жиллем, до 9 часов писал под диктовку. В 11 часов был у развода. Ветер и холодная погода заставили нас сидеть дома; великий князь играл оловянными солдатами, читал и рисовал. Вечером, на большом балу, танцевал со многими дамами, был чрезвычайно вежлив и любезен со всеми.

14-го мая. Вторник. Варшава. Великий князь занимался у г. Жилля до 11 часов, повторяли прежние уроки, писали под диктовку и читали некоторый места из Voyage du jeune Anacharsis en Grece. В 12 часов мы поехали с ее величеством в Вилан и служили ей проводниками.
После обеда мы поехали верхами в Белявы* (польск. Bielawa, нем. Langenbielau), ее величество следовала за нами в экипажах с дамами.


Здесь великий князь также был ее проводником. День проведен очень весело и приятно. Поведением великого князя не могу нахвалиться.

15-го мая, среда. Варшава. Занимались у г. Жилля чтением путешествия г. Бельзони в Египет. Чтение cиe занимает великого князя и его товарищей. Навестив их величества, мы поехали в университет, осматривали библиотеку, натуральный и физический кабинеты, химическую лабораторию, собрание монет и медалей. Библиотека и все сии кабинеты существуют со времен незабвенного Александра; его любви к наукам, его заботливости и милостям, университет обязан теперешним своим превосходным состоянием. По возвращении из университета, ездили верхом в Лазенки, осматривали дворец, выстроенный королем Станиславом Понятовским. Архитектура и внутреннее убранство комнат служат доказательством изящного вкуса хозяина, просвещенного, любезного человека, но слабого правителя. Покойный император Александр I купил дворец у его наследников за 60000 червонцев, он жил в нем в бытность свою в Варшаве. Амфитеатр, в коем помещаются 1500 зрителей, и находящаяся напротив, на островке, сцена построены с большим вкусом. Великим князем и товарищами его я был доволен.

16 мая, четверг. Варшава. Г-н Жилль продолжал читать путешествие Бельзони. Великий князь и товарищи его слушали со вниманием. Их величества в сопровождении их высочеств Константина и Михаила Павловичей, великого князя наследника, принца Гессен-Гомбургского и всего генералитета в час пополудни поехали на народный праздник на Уяздовскому плацу. Лишь только показались их величества, стекшаяся туча народа взволновалась и со всех мест раздались радостные клики Ура и Виват! В превосходно устроенном павильоне находились знатные дамы двора ее величества, кавалеры и иностранные министры. Звуки музыки и веселья, клики, беспрестанное волнение пестрой толпы народа являли восхитительное зрелище. Порядок и устройство ничем не были нарушаемы. Едва их величества оставили праздник, набежала туча, пошел дождь, который, однако, не помешал народу веселиться. Великий князь со мной проскакал домой верхом и промок порядком. После обеда великий князь со своими товарищами и мной ездил в Маримонт, где мы осматривали агрономический институт, в котором 20 сирот обучаются на казенном содержании сельскому хозяйству. На каждого полагается в день пять грошей; сверх того, обрабатывая огороды, они имеют часто, от продаваемых институтом овощей, прибавочные деньги. Обучаются: анатомии, ветеринарному искусству, химии, физике и механике. Существованием сего института поляки обязаны в Бозе почившему императору Александру.

17 мая, пятница. Варшава. Г-н Жилль до 9 часов продолжал читать путешествие г. Бельзони. С 9 до 10 г. Жуковский повторял с великим князем и его товарищами прежние уроки. Как г. Жуковский, так и г. Жилль были весьма довольны вниманием учащихся. Говоря о человеке, великий князь сказал: Я человека сравниваю с учеником, переходящим из одного училища в другое; тот из учеников, который в низшем училище превзойдёт образованием товарищей, имеет право надеяться занять в высшем училище почетное место; человек, окончив свое нравственное образование на земле, перейдет в другую жизнь и, следовательно, там займёт место по достоинству.
Мы не могли не похвалить сравнения великого князя и не удивиться его ясному и здравому уму. Испросив позволения у его высочества Константина Павловича, мы навестили аппликационную школу. В этом заведении, состоящем из 24 молодых людей, находятся те из воспитанников калишского кадетского корпуса, которые желают себя посвятить инженерному искусству. Мы видели превосходный физический, химический и минералогический кабинеты и много отлично начерченных ситуационных и фортификационных чертежей и планов. Все кажется хорошо, но одно постановление для меня непонятно. В продолжение четырех летних месяцев, времени столь драгоценном для каждого воспитанника, вместо того, чтобы употреблять на учение молодых людей в практических занятиях, производящихся в крепостях, их рассылают по пехотным полкам, где они без всякого надзора живут между солдатами и, вероятно, забывают то, чему в зимние месяцы выучились теоретически. После обеда его высочество в. к. провожал верхом ее величество в Мокотов. Ее величество была в восхищении от прелестного загородного домика.

18 мая, суббота. Варшава. Гг. Жуковский, Жилль, Юрьевич, Погаржанский, Виельгорский и Паткуль отправились в 9 часов утра в Ельс. Александр Николаевич поехал на ученье гвардейской кавалерийской дивизии, бывшее за Мокотовской заставой. Надо отдать справедливость сим полкам; они доведены до возможной степени совершенства; все движения производятся с необыкновенною точностью и быстротой. Великий князь писал письмо к великой княжне Ольге Николаевне, к г. Коллинцу и г. Рейнгольду. Мы ездили с ним гулять в лагерь.
- Однако, я должен вам признаться, что без Виельгорского и Паткуля мне скучно, - сказал великий князь. - Вам было бы еще скучнее, если бы вы все время после обеда не употребили столь приятным образом. - О, когда я занимаюсь, мне никогда скучно не бывает, но вот теперь, когда хотелось побегать, чувствую одиночество. Мы сделали весьма приятную прогулку, любовались милыми садиками и прекрасными тополями.

19 мая, воскресенье. Варшава. Великий князь Александр Николаевич явился от своего полка к государю императору в ординарцы. Все присутствовавшие удивлялась его расторопности искусству верховой езды. Он заставлял лошадь в галопе менять ноги с таким же искусством, как умелый офицер. В 12 часов был у обедни. После обеда ездили верхом в Прагу; возвратясь, великий князь пробовал, подведенную ему графом Браницким, гнедую лошадь арабской породы, которая ему до чрезвычайности понравилась, почему и была прозвана Монтрезором.
Вечером посетил с их величествами театр, в котором была представлена опера, написанная на случай; в ней выведены на сцену краковяки с их народной пляской и пением. Театр был полон. Принц Вильгельм приехал в Варшаву с известием о болезни короля, что расстроило назначенное с ним свидание в Сибилен-Орт, близ Бреславля. Известие это крайне огорчило великого князя, горевшего желанием видеть своего дедушку.

20 мая, понедельник. Варшава. Великий князь присутствовал при учении всей пехоты, бывшем на плацу перед лагерем. Возвращаясь с ученья, осматривал арсенал, любовался украшениями, искусно сделанными из оружия, и установкой ружей. Остальное время дня писал наизусть выученную французскую басню и читал путешествие капитана Кука.

21 мая, вторник. В 9 часов великий князь ездил поздравлять его императорское высочество великого князя Константина Павловича с днем его тезоименитства. В мундире польского гренадерского полка, во время парада занимал место офицера, отделяющего знаменные ряды; когда парад был рассчитан по караулам, проходил церемониальным маршем мимо государя императора, командуя вторым взводом дворцового караула.
Замечательно, с какой ловкостью в достоинством в. князь выполнял свою обязанность. Все до одного, казалось, им восхищались. Возвратясь к себе, великий князь имел удовольствие узнать от государыни императрицы, что он сопровождает ее в Бреславль. Пока великий князь был у обедни, я приказал уложить вещи и мы в час оставили Варшаву. Время было самое неприятное: дождь, град и ужасный ветер нам сопутствовали. В 10 часов мы прибыли в Кутно и ночевали у помещика Лещинского.

22 мая, среда. Выехали из Кутно в 7 часов, дождь перестал, но холодный, порывистый ветер продолжался до самого вечера. Обедали на станции Турек. В Калише встречены были толпой народа; желание видеть свою королеву заставило большую часть бежать за город, в полутора версты от, коего находился польский военно-егерский полк ее величества, выстроенный по левой стороне дороги. Едва государыня изволила приблизиться, раздалось громогласное ура! Народ теснился к экипажу в таком множестве, что не было никакой возможности пробраться к оному. В Закревкове ее величество встретил флигель-адъютант короля, г. Тюмен. В Острове мы встречены генералом Рогдером, командующим корпусом, расположенном в Познанском герцогстве. Здесь мы видели эскадрон 7 гусарского полка, выстроенный на площади и одетый в полной парадной форме. В 8 часов вечера приехали в Антонин, прелестный охотничий дом князя Антона Радзивила* (польск. Antoni Henryk Radziwill).


Дом имеет вид восьмиугольника. Четыре стены с большими окнами дают свет огромной зале, посреди коей находится печь, идущая от фундамента до самого верха и украшенная оленьими головами; из залы четверо дверей, находящихся в других четырех стенах, ведущие в различные отделения. Хозяин и хозяйка, а лучше сказать все семейство, чрезвычайно милы и ласковы; они не могли нарадоваться его высочеством великим князем Александром Николаевичем; он, со своей стороны, был весьма любезен, говорил и обращался с ними как с людьми, давно ему знакомыми.

23 мая, четверг. Ночь провели спокойно. Великий князь ездил с хозяином в зверинец, где видел множество оленей. Все утро проведено в кругу милого, любезного семейства. После обеда в час пополудни оставили Антонин. В 8 часов прибыли в Сибилен-Орт. Кирасирский его величества государя императора Николая полк стоял в параде. Командующий генерал Цитен предложил великому князю проехать по фронту. Все удивлялись ловкости и смелости, с коими он управлял лошадью, вовсе ему незнакомой. Старинный замок Сибилен-Орт* (or Schloss Orth) принадлежит герцогу Е. За ужином находились все гг. офицеры кирасирского полка и все чиновники, назначенные для встречи их величеств. Великий князь был разговорчив и со всеми чрезвычайно любезен.

24 мая, пятница. Гринеберг. В 7 часов, простясь с их высочествами, князем и княгиней, и всем их почтенным семейством, равно и всеми гг. офицерами кирасирского полка, мы отправились в дальнейший путь. Великий князь был вне себя от радости, узнав, что государь в четверть третьего ночи изволил приехать в Сябилев-Орт и встретить ее величество в Гринеберге. Мы обедали в местечке Любен* (Любин (польск. Lubin), Любен нем. Luben); великий князь удивлялся восторгу жителей деревень и местечек, с каким его везде встречали. В 8 часов мы прибыли в Гринеберг, где имели удовольствие быть встречены государем, которого, все до нашего приезда, принимали за графа Бенкендорфа.

25 мая, суббота. Берлин. В 7 часов мы оставили Гринеберг, в час приехали во Франкфурт, здесь встречены были их высочествами наследным принцем, принцами Карлом и Альбертом. Минута свидания была трогательна; радость была на всех лицах; эта сцена была истинно семейная; в доме, где их величества обедали, собрались девицы, дочери именитых франкфуртских граждан, они поднесли ее величеству венок из цветов; одна из них прочла стихи, в коих выражены чувства радости жителей Франкфурта, видеть в стенах своих благословенную чету и столь достойную дочь незабвенной матери, всеми любимой, в Бозе почившей королевы. Все дома улицы, по которой мы проезжали, были украшены цветами. Во Франкфурте ее величество изволила сесть в карету с наследным принцем, государь с принцем Карлом, великий князь с принцем Альбертом, а я с графиней Орловой. Не доезжая до Берлина три четверти мили, его величество король изволил дожидаться приезда их величеств в деревне Фридрих-Фельден; восторг сладостного свидания превосходил всякое описание.
Его величество король был до чрезвычайности растроган. Какая радость была для дедушки увидеть такого прелестного внука. Здесь все пересели в прекрасные придворные экипажи; вся дорога от Фридрих-Фельдена до Берлина была усеяна берлинскими жителями, выехавшими и вышедшими на встречу августейшим путешественникам. В самом городе была бездна народу на улицах, все окна домов были унизаны зрителями, радостные клики раздавались отовсюду. Но минута, в которую государь и король, выйдя на балкон, перед всем народом обняли друг друга, была самая трогательная. Клики слились в один гул, все обнимали друг друга, махали шапками и шумно приветствовали радость и восторг нежно любимого ими отца отечества. Я стоял как вкопанный, и в умилении сердца проливал слезы. Не помню сладостней слез и лучших ощущений.

26 мая, воскресенье. Берлин. Утром в 10 часов в. князь поехал с государыней к королю, где слушал богослужение в королевской домашней церкви. В 11 часов был у обедни, в 2 часа кушал за королевским столом, в 6 часов был в театре, где давали оперу: Немая из Портичи. Декорации, музыка и актеры превосходны; великий князь восхищался более всего декорацией извержения Везувия. Жители Берлина обворожили меня своею привязанностью к королевскому дому.

27 мая, понедельник. Берлин. Его высочество в. к. провел утро у короля. В 11 часов был на параде, верхом, в казацком мундире. Парад был не хуже петербургского; после обеда в 4 часа мы отправились в Потсдам. Вечером были в театре, давали три пьесы, в последней великий князь много смеялся.

28-го мая, вторник. Потсдам. В 9 часов мы были на параде войск; он был также удачен, как бывший в Берлине. Посетили комнаты Фридриха Великого, где вся мебель и библиотека в том же порядке, что и при его жизни. Были в Сансуси, видели известную мельницу* (Muhle von Sanssouci) и любовалась прелестным видом пред террасой; в комнате, где Фридрих Великий, взглянув в последний раз на солнце, сказал: - несколько часов, и я к тебе приближусь. Мы видели часы, остановившиеся в минуту его смерти и до сих пор оную указывающую.
Время не дозволило нам осмотреть картинную галерею. К обеду пожаловала принцесса Августа. Вечером в 9 часов пожаловала ее выс. великая княгиня Мария Павловна. День прошел в ожиданиях, но, не смотря на то мы успели осмотреть новый дворец, выстроенный Фридрихом Великим после семилетней войны; были в комнатах, в которых жила государыня императрица, будучи принцессой. Видели монумент покойной королевы; славный Раух трудился над ним в тайне 10 лет. Памятник этот копия с колоссального монумента, этого же художника, находящегося в Шарлоттенбурге* (нем. Schloss Charlottenburg).

29-го мая, среда. Потсдам. В 6 часов утра пошли поклониться гробу Фридриха Великого; он находится возле гроба Фридриха Вильгельма I в церкви Потсдамского гарнизона, (Garnisonkirche (Potsdam)).


С чувством глубокого благоговения стояли мы в молчании над прахом Великого Фридриха, духом коего до сих пор управляется Пруссия. В церкви на стенах повышены доски, на которых написаны имена воинов, в составе гвардии находившихся, в отечественную войну живот свой положивших и в особенности мужеством отличившихся. На одной из досок великий князь написал, для памяти, на краю свое имя. Оставив церковь, мы поехали на Браугаузберг, взошли на бельведер и любовались восхитительным видом Потсдама. Великий князь присутствовал при параде войск, квартирующих в Потсдаме. После парада их вел., принцы, принцессы и весь двор ездили в легких экипажах по потсдамским садам. Были в русской Александровской колонии, остановились и присутствовали при освящении вновь строящейся здесь греко-российской церкви.
После обеда их вел. и весь двор, возвращаясь в Берлин, заезжали в Глинеке* (Schloss Glienicke), небольшой, но прелестный дворец принца Карла, на берегу Хавеля; великий князь получил позволение осмотреть Пфауэнинзель* (Pfaueninsel), восхитительный остров, любимое местопребывание короля. Здесь мы видели превосходный зверинец, с множеством разного рода редких зверей и птиц. Великий князь с большим вниманием все рассматривал; увидев двух больших медведей, сказал: вот наши земляки. По возвращении нашем в Берлин, е. в. король поздравил великого князя шефом 3-го уланского полка; такое внимание принесло неизъяснимое удовольствие. В тот же вечер великий князь получил от е. в. короля полный мундир сего полка. Надев его, великий князь отправился к их величествам.

1831 г.

12-го октября, понедельник. Его выс. получил от всех гг. учителей отличные отметки; по случаю сильного и холодного ветра нашей обыкновенной прогулки мы не предпринимали. Время это было употреблено на осмотр мастерской г. Ладюрнера* (Адольф Игнатьевич Ладюрнер (Ладурнер, Ладурне, Ладюрне; фр. Wilhelm-Adolf Ladurner) - живописец-баталист), молодого французского живописца; большая начатая им картина, изображающая смотр войска на Марсовом поле, счастливо составлена: лица свиты, набросаны с искусством и большим вкусом, сходство видно уже сейчас. Великий князь посетил княгиню Волхонскую, которая чувствует себя очень слабой.

13-го октября, вторник. Поведение и прилежание великого князя достойны похвалы. Мы были у Зауервейда; смотрели большую картину, взятие Варны. Его выс. был в восторге от чудного эфекта и движения во всей картине и любовался отделкой всех лиц на ней находящихся. К 6 часам вечера я пригласил сына фельдмаршала князя Паскевича, прекрасного и любезного восьмилетнего ребенка. Великий князь подарил ему саблю и пару эполет полка его отца, в котором он считается прапорщиком. Маленький, кажется, был доволен, потому что неоднократно любовался хорошенькой саблей. Играя на деревянной горе, он показал большую живость и много решимости.

14-го октября, среда. Хороший день; великий князь писал письмо к государыне. Я поздравлял его за хорошо составленные фразы и чувства, которые умел прекрасно выразить.

17-го октября, суббота. В продолжение дня и всей недели я не имел надобности делать серьёзного замечания Его высочеству. Сегодня вечером г. Жениес читал в первый раз, по возвращении в Петербург, несколько сцен из Британннка.

18-го октября, воскресенье. Одеваясь, его. выс. услыхал шум экипажа и сказал: - Я имею предчувствие, что это курьер из Москвы. Действительно, спустя несколько минут, вошел фельдъегерь с письмом от государыни. Читая письмо, исполненное нежных выражений, великий князь был сильно взволнован, удовольствие изобразилось на лице его. Надо отдать справедливость, он питает к августейшим родителям своим нежнейшую любовь.

20-го октября, вторник. Сегодня утром получил я письмо от государыни, которая сообщает мне волю государя императора ускорить отъезд наш в Москву и распорядиться таким образом, чтобы мы прибыли туда ранее первого числа будущего месяца. Великий князь, узнав от меня официально об отъезде, очень радовался. Первые слова, с которыми он ко мне обратился, были следующие: - Виельгорский и Паткуль также поедут? Получив утвердительный ответ, прыгал от радости. Вечером с 5 до 6 часов г. Жилль заставил великого князя и его товарищей читать в присутствии господина Жениес драму сочинения Беркен: L'education а la mode. Великий князь читал роли г-жи Бомон и Дидье, ее племянника, и исполнял это прекрасно.

21-го октября, среда. Написал к их вел. рапорт, в котором уведомлял, что, сделав все распоряжения к отъезду, полагает выехать из Петербурга 25-го числа, чтобы в Москву прибыть 28-го вечером.

23-го октября, пятница. Не смотря на то, что в.к. радуется мысли ехать к их вел,, он работает с большим прилежанием, отличным поведением и приносит мне истинное удовольствие.

24-го октября, суббота. В 12 часов великий князь и их выс. великие княжны присутствовали при панихиде в память покойной императрицы Марии Фёдоровны. От имени в.к. я был у княгини Голицыной, супруги московского военного генерал-губернатора, узнать, не будет ли каких приказов от нее к сыну; княгиня была чрезвычайно тронута этим вниманием.

25-го октября, воскресенье. В 6 часов утра, простившись с великими княжнами, великий князь отправился из дворца в Казанский собор, где приложившись к св. иконе, пустились в путь. Обедали на станции Спасская Полисть и прибыли на ночлег в Зайцево к 12 часам ночи. Его выс. нисколько не был уставший.
В Новгороде на станции е. выс. был встречен гражданским губернатором, а на паперти собора всем духовенством. Площадь перед собором была полна народа. Его выс. изволил прикладываться к иконам и святым мощам, после чего выйдя на крыльцо, был встречен радостными кликами и народ следовал за коляской чрез весь город и предместья, крича постоянно ура!

26-го октября, понедельник. Вышней Волочек. Мы выехали из Зайцева в 6 часов. В Едрове был приготовлен обед. В 8 часов прибыли Вышний Волочек. Провели ночь в доме купца Хохрякова. Купцы и мещане города поднесли е. выс. хлеб-соль. Великий князь весьма милостиво разговаривал некоторое время с ними, и эти добрые люди были от него в восторги.

27-го октября, вторник. Шоссе, не будучи окончено между Вышним Волочком и Тверью, нам пришлось ехать по дурной песчаной дороге; завтракали в Торжке, в знаменитой Пожарской гостинице, к обеду приехали в Тверь. На паперти собора духовенство и гражданский губернатор, все чиновники и купечество ожидали приезда великого князя. Здесь, как и везде е. выс. был встречен радостными кликами народа.

28-го октября, среда. Выехали из Твери, и в 3 часа прибыли в Москву. Встреченный радостными кликами народа у заставы, е. выс. был сопровождаем толпою до ворот Кремля. Тотчас по приезде великого князя их вел. отправились с е. выс. поклониться гробнице митрополита Алексея. Его выс. был чрезвычайно рад видеть августейших родителей и родной город.

29-го октября, четверг. Едва колокол Ивана Великого возвестил столице о имеющем быть молебне в Вознесенском соборе, как народ толпами бросился к Кремлю. Государь император с великим князем наследником отправился в собор в 12 часов; по окончании божественной литургии, е. вел. в сопровождение е. выс. присутствовал при разводе; всюду, где они показывались, их сопровождали радостные клики. Вечером их вел. были с великим князем в театре, где, кроме балета, нечего хорошего не было. Балет был: Венецианский карнавал; водевиль: Первая любовь, дурная слабая пьеса.

30-го октября, пятница. Великий князь был в кадетском корпусе; посетив классы, залы, дортуары, мы видели всех молодых людей, выстроенных по-ротно, в огромной и прекрасной зале, служившей во времена императрицы Екатерины тройным залом. У большой части воспитанников приятные и благородные наружности, но дортуары и вообще все заведение могло бы быть лучше, в особенности быть опрятнее. Все эти дни е. выс. писал письма.

31-го октября, суббота. Были в манеже; к обеду я пригласил трех кадет, отличающихся хорошим поведением и прилежанием; были присланы: гг. Неелов, Колычев, Хотинский, милые молодые люди. После обеда играли в разные игры и много веселились.

1-го ноября, воскресенье. Великий князь был с их вел. у обедни, потом присутствовал при представлениях и у развода. К обеду е. выс. были приглашены: два сына князя Дмитрия Голицына и три кадета: Анненков, Анитнн и Карпов 2-й. Играли в разные игры, все были веселы и довольны. В 8 часов гости великого князя разъехались, а е. выс. пошел на танцевальный вечер к государыне императрице, где оставался за полночь. Великий князь много танцевал, но веселился бы более, если бы лучше вальсировал; музыка, была плоха, е. выс. ни разу не попал в такт.

2-го ноября, понедельник. Их вел. в сопровождении е. выс. наследника изволили посетить выставку русских изделий. Фабричные изделия значительно улучшились в последнее время и вообще промышленность подвинулась со времени управления министерством финансов гр. Канкрином. Собираюсь завтрашний день еще раз свозить великого князя на выставку. Остальную часть дня читали о примечательностях Москвы.

3-го ноября, вторник. Великий князь был вторично на выставке и с большим вниманием и любознательностью рассматривал различные предметы. В 11 часов великий князь поехал в кадетский корпус, где учился в рядах взвода застрельщиков. Возвратившись к себе, великий князь сел верхом, и мы сделали прогулку вдоль Тверского бульвара. После обеда е. выс. занимался чтением. Вечером с 9 до 11 был в дворянском собрании. Жара была нестерпимая и по этой причине е. выс. веселился не много. Публика старалась видеть его, и все от него в восхищении.

4-го ноября, среда. Великий князь занимался чтением "Исторического указателя Москвы". В 11 часов великий князь поехал в кадетский корпус, где было произведено большое ученье в присутствии государя императора и генералитета. Его вел. остался совершенно доволен стойкой и ловкостью, с которой молодые люди делают ружейные приемы, а также различными движеньями, исполненными с точностью. Великий князь и его товарищи Вельгорский и Паткуль находились в строю; великий князь стоял на правом фланге первой шеренги застрельного взвода; после ученья е. выс. обедал с кадетами. Вечером были у московского военного генерал-губернатора, кн. Голицына; были живые картины и музыка; вечер был блестящий. Картины и пение удались вполне. Во всех шести картинах не было ни одной посредственной дамы, все до одной совершенный красавицы. Могло ли картины после этого быть нехорошими. Прекрасная собой девица Бартенева пела русскую песню с вариациями и всех привела в умиление своим неподражаемо-нежным голосом.

5-го ноября, четверг. Сегодня утром е. выс. занимался чтением указателя достопримечательностей Москвы и ходил смотреть в Оружейной палате редкие драгоценные камни. Имея сведения о многих предметах, там находящихся, он их осматривал с большим любопытством. Вечером был во французском театре. Давали: Les premiers amours; les anglalses pour rire et les vieux maris.

6-го ноября, пятница. Великий князь ездил смотреть большое водохранилище на Сухаревой башне. В царствование Екатерины II в 1770 г. начались работы водопровода, посредством которого вода должна была быть проведена под землей на протяжении 16 верст из родников села Большие Мытищи в Москву; но в 1788 году работа была приостановлена вследствие различных обстоятельств. Решено было устроить в Сокольниках две паровые машины, каждая в двадцать сил; посредством гидравлического пресса подымать воду на вышину 80 футов и таким образом Москва снабжена превосходной ключевой водой и имеются четыре фонтана, бьющих постоянно. Осмотрев все с величайшим вниманием, великий князь прошелся по Тверскому бульвару. Вечером е. выс. был на бале у княгини Барятинской, но остался там только до 11 часов. Собственно, ни здешние балы, ни спектакли, ни вечера мне не могли бы доставить удовольствия, если бы я не видел искреннюю привязанность добрых москвитян к моему питомцу. Все за ним бегают и чтобы на него взглянуть за несколько сот верст приезжают в Москву. В умилении сердца смотрю я на достойных людей сих, толпами стекающихся любоваться прелестью восходящего солнца, благотворной теплотой коего каждый из них, вся Россия надеются когда-нибудь быть согреты и преуспеть в благоденствии...

7-го ноября, суббота. Его выс. посетил соборы: Успенский и Архангельский, где покоятся все великие князья и цари наши от Калиты до Иоанна Алексеевича. Вот святилище российской истории. Взлезали на Ивана Великого и любовались ярко освещенной солнцем Москвой. Мы сделали прогулку пешком вдоль бульваров. Толпа, сопровождавшая е. выс., была так велика, что я принужден был сесть с ним в экипаж. Крики ура! сопровождали его всюду.
Вечером были в театре; французские актеры здешней труппы довольно хороши; Дюфур и Шардон отличились сегодня в пьесе: La manie des places. Государь много смеялся и аплодировал. Здешняя публика, кажется, не очень любит французский театр; партер всегда пуст и ложи не все заняты.

8-го ноября, воскресенье. Утром великий князь занимался назидательным чтением. Читал Евангелие воскресенья. Был у развода. Вечером был большой бал в Кремлевском дворце, в котором мы провели ночь. Его выс. был в кавалергардском красном мундире, в чулках и башмаках; он прелестно хорош, и вскружил всем головы. Своей приветливостью, вниманием и милой обходительностью он привлек к себе сердца всех его видевших. Я им доволен, хоть угодить мне нелегко.

9-го ноября, понедельник. Утром великий князь занимался выписыванием некоторых заметок из Илиады. В 12 часов сопровождал государыню в Александровский институт* ((Александринский). В 1804 году при Московском Екатерининском училище благородных девиц было создано отделение для девиц недворянских сословий - дочерей обер-офицеров, мещан и прочих), в котором находятся 135 девиц. Затем ее вел. повезла великого князя в Екатерининский институт* (Московское училище ордена св. Екатерины (Московский Екатерининский институт благородных девиц), в котором находится 280 благородных девиц. Госпожи Шарнье и Певцова директрисы учебных заведений. Чистота и нарядность двух домов воспитания замечательны. Чтобы дополнить предобеденное время, мы поехали с великим князем в Донской монастырь.
Вечером с 5 до 6 часов у великого князя был г. Фишер, известный естествоиспытатель, который показывал ему различные ископаемые, находимые в окрестностях Москвы. Великий князь осматривал все с величайшим вниманием и делал прекрасные ответы ученому профессору, изумленному такими большими сведения о естественной истории в 10-ти летнем великом князе. Вечером были во французском театре.

10-го ноября, вторник. Великий князь занимался чтением тетради, составленной Карамзиным для государыни императрицы Mapии Федоровны, заключающей историческое описание Москвы и ее окрестностей. Его выс. сопровождал государыню в дом трудолюбия, обязанный существованием и устройством благотворительным лицам под председательством кн. Татианы Голицыной, супруги московского военного генерал-губернатора. Г. Демидов пожертвовал на это заведение великолепный дом и сад, а г. Губин 150000 р. на устройство. Это благотворительное заведение превосходит все прочие порядком. Тот же Губин пожертвовал капитал в 250000 р. на проценты двенадцати молодых девиц. Было вечернее собрание у государыни императрицы; е. выс. был приглашен. Играли в различные игры, в промежутки коих г. Щепкин читал два монолога.

11-го ноября, среда. Утром ездили смотреть дачу Орлова: эта прекрасная собственность только что приобретена государем. Проходя по комнатам, великий князь вспоминал обстоятельства своего пребывания здесь, в 1826 году, и к счастью, с большим удовольствием. Оттуда проехали в Симонов монастырь, откуда любовались величественной красотой Москвы. После обеда е. выс. поехал со мной в кадетский корпус; великий князь прошел по классам и простился с кадетами. Вечером был бал у кн. Сергея Голицына; великий князь присутствовал и много веселился. Когда дамы заметили, что его выс. готовится к отъезду с бала, они подошли к государю императору и просили позволить великому князю танцевать еще одну французскую кадриль; депутация имела успех и мы остались за полночь. С сердцем, исполненным грусти, простился великий князь с их величествами.

12-го ноября, четверг. В 7 часов е. выс. пошел в спальню их вел. и простившись, отправился в дорогу. В продолжение дня, великий князь говорил об удовольствиях прошлого бала. Между прочим спросил у меня, которая из московских девиц более мне понравилась; я отвечал, что по моему всех милее (княжна?) Анна Щербатова; он улыбнулся и прибавил: - Да, решительно, она самая миленькая и самая хорошенькая.
К обеду мы прибыли в Тверь, но мост чрез Волгу был ненадежен, почему мы принуждены были провести здесь ночь.

13-го ноября, пятница. В 6 часов утра оставили Тверь и прибыли в Валдай в 8 часов вечера; ночь провели у купца Корытникова.

14-го ноября, суббота. В 6 часов утра мы выехали из Валдая и в 6 часов приехали к обеду и на ночлег на станцию Спасская Полисть. Великий князь, желая пуститься в путь очень рано, лег спать в 7 часов.

Так называемые Аракчеевские казармы в Спасской Полисте
15-го ноября, воскресенье. В 3 часа утра оставили Спасскую Полисть и в 9 часов прибыли в Царское Село к княгине Лович, которую мы застали умирающей. Военный генерал-губернатор, комендант и другие генералы и флигель-адъютанты е. в. представлялись государю и наследнику.
У меня были судороги в груди, заставившая меня остаться более получаса в Царском Селе. В 11 часов мы приехали во дворец: неожиданная радость великих княжон была невыразима. Расспросам и поцелуям не было конца. В продолжении всего дня е. выс. рассказывал обо всем виденном им в Москве и в дороге.

17-го ноября, вторник. Получено печальное известие о кончине княгини Лович, последовавшей в половине второго часа ночи. Интересно, что бедная принцесса смогла предсказать смерть свою; долго пред сим она утверждала, что не переживет годовщины несчастного дня, польской революции, и действительно в тот самый час, в который вспыхнул мятеж, княгиня почувствовала себя дурно и с этого времени начались предсмертные страдания, не прекращавшиеся до ее последней минуты. В продолжении дня великим князем во всех отношениях я был чрезвычайно доволен.

22-го ноября, воскресенье. Его выс. читал четвертую главу Евангелия Св. Луки; после чего г. Павский объяснял содержание книги Иова. Вечером у великого князя было несколько молодых людей и они забавлялись, представляя шарады в действиях. В продолжении целого дня поведением е. выс. я был доволен.

26-го ноября, четверг. Поведением и учением е. выс. все гг. учителя и я были чрезвычайно довольны. Гр. Чернышев, возвратившийся из Москвы, и генерал-адъютант Сухозанет, имевший несчастье потерять ногу при взятии Праги, представлялись е. выс.; великий князь был любезен, разговаривал долго и расспрашивал генерала Сухозанета о состоянии его здоровья. Виельгорский заболел сегодня катаральной лихорадкой* (простуда с высокой температурой).

27-го ноября, пятница. Вчера в 8 часов вечера я имел счастье получить письмо от государя из Москвы, в котором е. в. изволил приказать мне привезти е. выс. наследника в Царское Село на погребение княгини Лович, куда и их вел. изволят прибыть в ночь. Почему, по окончании урока с 7 до 8 часов, мы выехали в г. Царское Село. По прибытии в Царское, мы узнали, что государь император там уже находится с 6 часов. Как только ее величество позволила проснуться, тотчас позвала к себе великого князя и много расспрашивала о состоянии здоровья их выс. великих княжон. Государь обратился к е. выс. следующими словами: - Я тобой весьма доволен, потому что по рапортам г. Мердера я видел, что ты занимался с большим старанием; знай, что ты не можешь сделать меня довольным иначе, как всегда учась с тем же прилежанием.
Погребение совершено в первом часу. Много пышности, много блеска, много великолепия, но мало слез; а между тем, кто, как не эта принцесса, образец ангельского благочестия, заслуживала их. В 6 часов мы возвратились в город.

28-го ноября, суббота. В 7 часов вечера их вел. изволили прибыть в вожделенном здравии в Зимний дворец. Радостно слышать восклицания всей царской фамилии, происходящие от великого удовольствия снова увидеться после шестинедельной разлуки. Решительно можно сказать, что мало отцов семейства, которые были бы счастливее в своем семействе государя, который мог бы быть счастливейшим человеком, если его большое семейство имело хоть тень сходства с его малым семейством.

29-го ноября, воскресенье. В присутствии их и. вел. и наследника было совершено благодарственное молебствие, в церкви Зимнего дворца, по случаю совершенного прекращения холеры в С.-Петербурге. Его выс. был на разводе. Вечером были у великого князя его товарищи по играм. Наследник был со всеми любезен в предупредителен.

1-го декабря, вторник. Поведение и прилежание е. выс. были похвальны. С некоторого времени великий князь берет уроки танцев в бальном костюме, чтобы не казаться слишком натянутым, когда ему придется явиться на бал в чулках и башмаках. Его выс. все еще вальсирует слабо.

2-го декабря. Среда. В 12 часов наследник был у великого князя Михаила Павловича, прибывшего вчера в С.-Петербург. Его выс. только что получил богатую шпагу, украшенную бриллиантами, с надписью "за храбрость"; показывая ее наследнику, он сказал: - посмотрите, я только что получил эту шпагу от государя императора. Произнеся эти слова, великий князь замолчал, но глаза его были полны слез, сдерживаемых с трудом.

5-го декабря, суббота. Сегодняшний день, как и вся неделя, были прекрасны. Его выс. был чрезвычайно прилежен, и поведение было примерно.
Вечером, одевшись в полную форму Атаманскаго полка, его выс. принес поздравление государю императору и поднес е. вел. группу дворцовых гренадер, нарисованных им с бронзовой фигуры, в два плана, один представляющей редут, другой - линию огней всех ретраншементов* (внутренняя оборонительная ограда в крепостях), находящихся в системе временной фортификации. Его вел. милостиво принял эти подарки, в особенности фортификационные планы; государю не было известно, что великий князь знал всю временную фортификацию и что он имел практический курс артиллерии. Время, в продолжение которого гг. учителя не могли бывать у е. выс. по случаю карантина, было употреблено г. Юрьевичем на преподавание начальных правил сих наук. Государь император посетил великого князя в час ночи.

6-го декабря, воскресенье. Его выс. наследник имел удовольствие узнать, что государь император, в воздаяние достопамятных подвигов и храбрости, оказанных в кампании против польских мятежников, всемилостивейше соизволил пожаловать полкам его выс. Павловскому гренадерскому права и преимущества старой гвардии и Атаманскому знаки отличия на шапки с надписью: "За Варшаву 25 в 26 августа 1831 года". При дворе был большой выход. После обедни великий князь отправился на гауптвахту поздравить своих храбрых Павловских гренадер, которые только что заступили в караул, и отслужил молебен.
Было большое представление и baise-main у государыни; великий князь присутствовал. Вечером был на бале; много танцевал и, возвращаясь к себе, сказал мне, что веселился. Все его находят чрезвычайно милым, в особенности дамы. Но должно, действительно, отдать ему справедливость, что нет другого ребенка его возраста, имеющего столько ловкости, достоинства, любезности и более красивых форм, чем у него. Государь император изволил возвести в княжеское достоинство его сиятельство графа Кочубея и в графское генерал-адъютанта генерала от кавалерии Васильчикова.

7-го декабря, понедельник. Не смотря на то, что его выс. лег спать в 12 часов, он должен был встать в 6 часов и приготовлять уроки. С 9 до 10 гуляли пешком, с 12 до часу у великого князя был урок верховой езды, с 8 до 9 гимнастика; при всем этом усталости заметно не было.

8-го декабря, вторник. Государь наследник в 9 часов был в казармах Павловского полка, где был во всех четырех ротах 2 батальона, поздравил их с повышением и поздравление это было принято с криком ура! Возвратившись домой, великий князь послал в батальон тысячу рублей и выразил желание, чтобы всякому унтер-офицеру было выдано но два рубля, а рядовым по 1 рублю.

10-го декабря, четверть. Гг. Эртель, Варранд и Арсеньев не были по случаю нездоровья. По этой причине великий князь занимался у гг. Жуковского, Триниуса и Жилля.

11-го декабря, пятница. Хороший день в отношении ученья, можно было бы сказать тоже в отношении поведения, если бы я не был принужден сделать строгое замечание великому князю за его страсть к спорам, что показывает желание быть правым, а желание это может быть порождаемо гордостью, грехом смертельным.

12-го декабря, суббота. В 12 часов наследник сопровождал их вел. в крепость, где была совершена панихида за упокой души в Бозе почившего императора Александра. Во время урока г. Огюста его выс. выказал нетерпеливость при замечаниях во время вальса. С некоторых пор я замечаю, что великому князю случается чаще показывать нетерпение, когда ему делают замечание, и что желание быть правым растет день от дня больше и больше. Ему невозможно с первого раза быть виноватым.

13-го декабря, воскресенье. До 8 часов великий князь готовил свои уроки, потом читал 7-ю главу евангелия св. Луки и несколько отрывков из Христианского Чтения. После обедни были у г. Монферрана, архитектора, чтобы видеть модель лесов, предполагаемых к постройке для поднятия Александровской колонны. На платформе, которая будет высотой равна с балконом дворца, будет 60 кабестанов* (лебедка), у которых будет 2000 человек. Его выс. осматривал все с большим вниманием, в особенности прекрасные рисунки, представляющие различные виды карьеров, из которых добывают гранит. День проведен тихо. Вечером были в Эрмитаже. Давали "Les deux freres", комедия, переведенная с немецкого Коцебу. Очень миленькая пьеса. Были трогательные сцены, но великий князь не проронил слезы, между тем как все присутствующее плакали.
- Мне очень хотелось плакать, но я удержался, - сказал мне великий князь, когда я ему выразил мое удивление, не видев его растроганным.

14-го декабря, понедельник. В 12 часов его выс. ездил в Аничков дворец, где присутствовал при благодарственном молебне, совершаемом ежегодно в присутствии генералов и штаб-офицеров, состоявших при особе государя императора в этот день в 1825 году. Вечером был бал, на котором великий князь оставался до одиннадцатого часа.

16-го декабря, среда. Во время урока фехтования у г. Севербрика я просил великого князя стоять прямо. Он, вместо того, чтобы исполнить приказание, ответил мне: - Я стою прямо, как вы видите. Дабы не начинать лишнего прения, я замолчал; но после урока я ему представил (неодобрительность) его поведения против меня и всю печаль, мне причиняемую всякий раз, когда я вижу его поддающегося его склонности к спору, которая более ничего, как желания быть правым, даже когда виноват.
- Ваше поведение, в. выс., разрушает мое здоровье и уверяю вас, что попечения мои о вас не заслуживают, чтобы вы были моим мучителем.
Слова мои сильно тронули великого князя, он заплакал, и просил у меня прощения. Мы помирились, но когда великий князь пошел к государю императору, имея красные глаза, принужден был признаться его величеству в вине своей против меня.
- Уходи, ты недостоин подойти ко мне после такого поведения и ты забыл, что повиновение есть долг священный, и что я все могу простить, исключая неповиновения.
Я счел долгом открыть пред государем главные недостатки великого князя, которые преимущественно надменность, сопротивление при исполнена приказов, и страсть спорить, желание быть правым; все это имеет началом гордость. Его величество решил, что на будущее время великий князь не будет иметь права носить мундир по воскресеньям, если ему случится показать малейшее непослушание.

18-го декабря, пятница. Прекрасный день. Мы присутствовали при экзамене воспитанниц Патриотического института* (учреждён в 1822 году вместо Сиротского училища для детей офицеров, погибших в Отечественной войне 1812 года; ликвидирован в 1918 году). Государыня, как и все присутствующие, была чрезвычайно довольна успехами этих молодых девиц.

20-го декабря, воскресенье. С 6 до 8 занимались приготовлением уроков; с 8 до 10 читали евангелие св. Луки главу VIII, которую объяснял г. Павский. После обедни великий князь сделал прогулку пешком; вернувшись, имел удовольствие видеть у себя гр. Сухтельна, оренбургского генерал-губернатора. За обедом у нас были только трое Фредерикс, потому что великий князь должен был быть в Эрмитаже. После обеда стояли в карауле, великий князь командовал. Мы оставили Эрмитаж после первой пьесы. Его выс. было бы приятнее остаться подольше, но я счел полезнее лечь ему пораньше спать.

22-го декабря, вторник. С 12 до и часу великий князь был в Патриотическом институте, где некоторые девицы, назначенные к выпуску в этом году из заведения, играли на фортепиано и пели. День проведен хорошо.

23-го декабря, среда. Великий князь дурно приготовил урок для г. Липмана и по существующим законам был посажен на диету (оставлен без сладкого). Вообще внимание его могло быть лучше во время уроков гг. Жилля и Липмана. Поведение его не было похвально; он позволил себе оправдываться, когда я делал ему замечание, так что он занимается работой, ему не предписанной...

24-го декабря, четверг. День проведен без упрека. Вечером, между 7 и 8 часами великий князь, великие княжны и великие князья Константин и Николай Николаевичи, Виельгорский, Паткуль, дети баронессы Фредерикс и мои ожидали с великим нетерпением звука колокольчика и открытия дверей ротонды, в которой приготовлены были подарки. Когда все особы, приглашённые присутствовать при столь милом празднике, были собраны, сигнал был дан, и каждый ребенок спешил войти во владение ему назначенных подарков. Радость была великая и общая.
Наследник получил в подарок следующие сочинения от государя: Les peuples de la Russie ou description des moeurs, usages et costumes des diverses nations de l'Empire de Russie * (Народы России или описание нравов, обычаев и костюмов различных народов Российской Империи с иллюстрациями. Ценное иллюстрированное издание, посвященное народам России); Recueil de petites marines par Bougeau* (собрание маленьких пехотинцев, 1817); Cours d'histoire des etats europeans moderates, par Scholl, les 15 premiers volumes* (Курс истории европейских государств в 15-ти томах). Кроне того, множество различных вещей. Ящик с пистолетами, ружье, саблю, бюст Петра Великого из композиции. Государыня императрица изволила подарить: прекрасную турецкую саблю, виц-мундир Кавалергардского полка, 27 тарелок и 5 больших чашек, с хорошенькими рисунками, представляющими русские войска в разных видах и разных родов. Сочинения доставили великому князю наибольшее удовольствие, до других предметов он был совершенно равнодушен. В 9 часов вечера праздник кончился и каждый со своими подарками вернулся к себе веселый и довольный.

25-го декабря. Пятница. До 10 часов его выс. занимался приготовлением уроков и беседовал с г. Павским, после чего был у их вел. Будучи у государыни, он получил от нее поручение, побежал, упал и разорвал себе панталоны до такой степени, что принужден переменить одежду; это приключение было причиной, что его выс. явился в церковь позже их вел. После обедни его преосвященство, митрополит С.-Петербургский и Новгородский, служил благодарственный и торжественный молебен в память избавления церкви и державы Российской от нашествия французов в 1812 году. Генерал Красовский представлялся его вы., который, между прочим, сказал генералу, что в арсенале своем имеет большое турецкое ружье, сувенир его пр-ва, на что сей последний отвечал, прося позволения прислать ему каску и шлем, принадлежавши Гераклию, знаменитому победителю персов. Вечером было собрание у государыня, играли в разные игры и танцевали. Великий князь и его товарищи участвовали в сих удовольствиях. Игры были весёлые и все много забавлялись.

26-го декабря, суббота. До 10 часов его выс. изволил заниматься приготовлением уроков; великий князь с гг. учителями будет заниматься не раньше как после нового года, потому ему предписали заниматься одному. От 6 до 8 часов французская сочинения; взгляд на Пунические войны. С 8 до 9 различные занятия на немецком языке. С 10 до 12 сочинения по-русски, взгляд на столетие (1362-1462 годы русской истории). С 1 до 3-х чтение; великий князь будет читать из Плутарха жизнь Павла Эмилия. После обеда будет продолжать чтение Телемака. Сегодня был маленький вечер для детей, много танцевали, но в 9 часов все было кончено.

27-го декабря, воскресенье. Ее имп. выс. государыня великая княгиня Елена Павловна изволила прибыть вчера в 8 часов вечера в С.-Петербург. После обыкновенных занятий и обедни, которую служили в маленькой дворцовой церкви, мы посетили в.к. Елену Павловну, которую нашли совершенно здоровой. Вернувшись, мы сделали прогулку пешком, не смотря на мороз в 14°. Вечером был бал на 600 особ в большом Концертном зале; его выс. оставался до четверти двенадцатого.

29-го декабря, вторник. Его выс. и его товарищи занимались усердно в продолжении дня. Вечером были в театре, видели немецкого актера г. Линденштейна в роли: Meister Fiys и г. Воротникова в роли Филатки. Зрители много веселились.

30-го декабря, среда. Я был принужден сделать великому князю замечание, что он во время занятой был рассеян. Его высочество сопровождал государыню императрицу к княгине Наталье Голицыной.

31-го декабря, четверг. Не смотря на мороз в 22°, мы гуляли пешком. Его выс. до сих пор гуляет без перчаток. Он легко зябнет, но во время гуляния выдерживает, однако холод довольно хорошо.

1832 г.

23-го июня, четверг. Великий князь занимался снятием вида с коттеджа, со стороны моста; он готовит этот рисунок в подарок государю императору ко дню его тезоименитства. Дождь шел по крайней мере раз двадцать в продолжение дня и вступление кадет отложено на завтрашний день.

24-го июня, пятница. Великий князь употребил все утро на окончание рисунка, который думает поднести государю императору. Обедали в час, в 2 часа поехали в Стрельну, где великий князь встал на свое место, в ряды батальона 1-го кадетского корпуса, с которым пришел в 3 часа с половиной к Петергофской заставе. В 6 часов изволили прибыть государь и е. выс. Михаил Павлович и проехали по фронту; тогда вся колонна двинулась и вошла в ворота коттеджа, где проходила мимо ее вел. В 8 часов вступили в лагерь; после зари, около 9 часов, мы вернулись к себе и легли спать.

25-го июня, суббота. Я был в Царском селе, чтобы видеть мою жену, разрешившуюся от бремени сыном. Вернувшись в 7 часов, я узнал, что е. выс. присутствовал при разводе и был приглашен на большой обед. Вечером великий князь должен был быть на балу, и потому он лег отдохнуть; я застал его спящим. На балу он танцевал несколько кадрилей и мазурку. После ужина мы возвратились к себе в час ночи.

26-го июня, воскресенье. Дождь шел целый день, и мы успели сделать только небольшую прогулку пешком. Великий князь писал письма к их выс. и читал Сегюра.

27-го июня, понедельник. Дождь шел целый день, мы ездили в лагерь на ученье, которое было отказано. Великий князь начал снимать вид коттеджа, который думает поднести в подарок ее вел. государыне императрице в день ее рождения.

28-го июня, вторник. Утром е. выс. рисовал; после обеда был на ученье 1-го кадетского корпуса, а вечером от 7 до 9 мы катались верхом и заезжали к кадетам, переведенным в англйский дворец, по случаю сырости в лагере.

29-го июня, среда. Утром его выс. окончил свой рисунок. Великий князь был приглашен к ее величеству на собственную дачу к завтраку. Его радость была чрезвычайна, когда он узнал, что пароход Ижора послан в Ревель за их выс. великими княжнами. После обеда от 4 до 6 его выс. был на ученье с батальоном 1 кадетского корпуса, а от 6 до 8 присутствовал при репетиции развода кавалергардского полка и готовился подъехать на ординарцы к ее велич. Он желал сопровождать ее в. императрицу во время ее вечерней прогулки верхом и просил на то позволение у ее вел.; вместо того, чтобы мне просто сказать, что он испросил у ее в. позволения за нею следовать, он был неоткровенен в отношении ко мне и сказал мне, что императрица сама пригласила его. Я представил ему неосновательность его поведения и объявил, что ему никогда не удастся достигнуть цели, употребляя со мною скрытность.

30-го июня, четверг. По приказанию государя великий князь должен завтрашний день вступить в караул, потому е. выс. был на репетиции развода, бывшем в присутствии е. выс. великого князя Михаила Павловича, который остался совершенно доволен наследником, исполнившим свои обязанности безошибочно.
В 12 часов великий князь, переодевшись, встал в ряды батальона 1 кадетского корпуса, которому государь император производил смотр. Гг. кадеты учились прекрасно и е. в. изъявил им совершенное удовольствие. Вечером весь двор собрался в большой дворец, чтобы принести поздравления государыне; после целования руки был танцевальный вечер. Ее велич. осталась совершенно довольна рисунком, поднесённым наследником; день проведен в постоянных развлечениях, как и предшествовавшие дни.

1-го июля, пятница. В 8 часов утра великий князь имел величайшую радость видеть сестриц своих, прибывших в Петергоф из Ревеля; это путешествие совершено ими в 21 час.
Государь император объявил совершенное свое удовольствие великому князю, вступившему в караул с кавалергардами, и произвел его в чин ротмистра. Был большой обед, на котором наследник присутствовал. Вечером в Монплезире, на открытом воздухе, был спектакль, а потом в доме бал, на котором мы оставались до полуночи. Великий князь был доволен днем, но я думал, что полученный чин ему доставит более удовольствия.

2-го июля, суббота. Великий князь был на застрельничьем ученье в 1-м кадетском корпусе и на смотру 1 полка военно-учебных заведений. В 5 часов поехали на пароходе на Елагин; на пути были настигнуты проливным дождем.


3-го июля, воскресенье. Мы смотрели громадный блок гранита, предназначенный для Александровской колонны. Основание он имеет 14 футов в диаметре, а высота 84 фута; весит 50000 пудов. После ездили смотреть двух сфинксов, привезенных из Египта г. Муравьевым. Вечером было большое гулянье на Елагином острове; наследник следовал за верхом.

4-го июля, понедельник. Его высочество ездил со мной в казармы лейб-гвардии финляндского полка, смотреть раненых в числе 628 человек, прибывших из Царства Польского. Большая часть из них охотники, бывших на штурме Варшавы. Воинственные лица этих храбрецов еще сияли геройским огнем, даровавшим им победу в решительную минуту. Наследник говорил почти с каждым и сказал им, что он доволен лично знать столь храбрых защитников отечества. Прощаясь с ними, он изъявил желание, чтобы каждому выдали по рублю. Вечером возвратились на пароходе в Петергоф.

5-го июля, вторник. Утром было батальонное ученье, а вечером полковое; его выс. находился на том и другом в качестве застрельщика в 1 взводе.

6-го июля, среда. В 5 часов мы поехали в Красное село; приехав туда в 7 часов, мы застали государя спящим; в ожидании его пробуждения, мы прошли к е. выс. принцу Ольденбургскому. С 9 до 11 часов великий князь находился на учении гвардейской конной артиллерии, стрелявшей в цель. Государь император приказать изволил е. выс. встать перед гвардейской казачьей батареей; он разговаривал с гг. офицерами о неудобствах привязывании шинелей на чемоданы, расположенные позади седла.
Великий князь обедал у е. выс. принца Ольденбургского, принявшего нас с радостью и угостившего нас на славу. В 6 часов мы возвратились в Петергоф и гуляли с их выс. великими княжнами.

7-го июля, четверг. Государь император лично учил оба полка военно-учебных заведений и остался ими весьма, весьма доволен. В 12 часов великие княжны снова уехали в Ревель на пароходе Ижора. Вечером государь сделал тревогу; менее чем в 10 минут все батальоны были построены в колонны к атаке и е. в. маневрировать изволил до 10 часов. Государь император изъявил свое благоволение за порядок и точность, с коими исполнялись движения.

8-го июля, пятница. Все утро шел дождь; великому князю пришла мысль сделать картину истории средних веков, но, сделав работу вяло, он только потерял время. Мы ездили к
великой княгине Елене Павловне в Ораниенбаум. После обеда у е. выс. было несколько молодых людей, с которыми он играл в бары.

9-го июля, суббота. Великий князь был на ученьях с 1 кадетским корпусом; он в первый раз командовал взводом за офицера и выполнял свою обязанность хорошо. Вернувшись к себе, его выс. писал письмо к г. Жуковскому; я сделал ему замечание за его дурной почерк, это ему не понравилось и он отвечал мне неприличным образом; тогда я приказал ему переписать письмо и в то же время объявил, что на будущее я прикажу г. Рейнгольду заняться его чистописанием; видя, что дело становится серьезным, он почувствовал свою вину и просил извинения.

10-го июля, воскресенье. Мы были у развода, потом у обедни, а в 3 часа великий князь был у государя императора, во время представления английского посланника лорда Дюргама. Был большой обед, вечером бал, на котором мы находились.

11-го июля, понедельник. Принеся поздравления их вел. по случаю тезоименитства ее выс. Ольги Николаевны, мы были у обедни. Обедали в коттедже. Вечером в кадетском лагере была тревога и маневры, продолжавшиеся до 10 часов. Государь изъявил свое благоволение за быстроту, с которою военно-учебные заведения выстроились, и за правильность, с которой исполняли различные построения.

12-го июля, вторник. Мы сопровождали их вел. в С.-Петербург на пароходе Ижора, чтобы присутствовать при выгрузке большого монолита. Вечером, едва возвратившись в Петергоф, уехали в Красное село, где присутствовали при заре.

13-го июля, среда. Великий князь присутствовал при учении 1-й гвардейской пехотной дивизии, а вечером при заре.

14-го июля, четверг. Утром были на учении 2-х гвардейских кавалерийских дивизий. Великий князь был в мундире кирасирского имени е. выс. полка. Вечером был при заре.

15-го июля, пятница. Мы присутствовали при учении 2-й гвардейской пехотной дивизии. В Швейцарском доме в Дудергофе был семейный обед. Вечером были при заре; она была исполнена всеми музыкантами и барабанщиками 6-ти пехотных гвардейских полков, что составляло почти батальон.

16-го июля, суббота. Были большие маневры со всеми войсками гвардии, под начальством самого государя императора. Весь гвардейский корпус, в сомкнутых колоннах, находился у подножия Дудергофа в долине. В 8 часов артиллерии приказано было встать на позицию на правом берегу озера, находящегося против фабрикантской; не смотря на пальбу, понтоны были наведены и легкая артиллерия проскакала в карьер по мосту и за ней четыре полка кирасир, чтобы заставить отступить неприятеля с противоположного берега. Движение это представило великолепнейшую картину. Вообще весь маневр был исполнен с замечательным знанием дела.
Обедали в Дудергофе в маленьком обществе. Все генералы были приглашены к чаю в швейцарский домик. Музыканты и барабанщики шести полков играли зарю, сигнал коей был дан залпом из 24 орудий.

17-го июля, воскресенье. Обедню служили в лагере, в присутствии их величеств, в 9 часов утра; его выс. присутствовал. Великий князь желал ехать со мной в Царское село. Он обедал у моей жены. После обеда гуляли в парке, были на Детском острове и на башне. Великий князь был очень весел и доволен. В 8 часов мы приехали в Петергоф.

18-го июля, понедельник. Утром было аванпостное ученье, после обеда батальонное восьмирядное ученье; его выс. командовал 1 взводом. Он сделал несколько ошибок единственно по недостатку практики. Великий князь получил в подарок от г. Мантейфеля, главного лесничего Курляндии, три своры борзых, необыкновенно малого росту, и одну легавую собаку.

19-го июля, вторник. Утром было аванпостное учение, а после обеда восьмирядное батальонное учение. Великий князь командовал 1-м дивизионом; за недостатком практики е. выс. делал ошибки. Снимали план Александрии с г. Коллинсом. Вечером были на охоте с маленькими собаками, но она не удалась.

21-го июля, четверг. В 11 часов великий князь находился в рядах батальона 1-го кадетского корпуса; со всеми военно-учебными заведениям отправился на собственную дачу, откуда начался маневр; неприятеля преследовали до Стрельны, после чего отряд остановился и потом вернулся назад и занял дачу доктора Голове, где провел ночь на бивуаке. Великий князь был очень счастлив, что мог лежать на соломе на чистом воздухе; он несколько раз пробовал заснуть, но всякий раз его будили веселые товарищи, говорившие и смеявшиеся вокруг него. Ночью от 2 до 4 часов великий князь был на часах и, исполняя должность унтер-офицера, расставлял ведеты* (франц. vedette, от итал. vedetto - стража).

22-го июля, пятница. В 9 часов государь послал за великим князем, чтобы присутствовать при обедни по случаю дня тезоименитства великой княжны Мария Николаевны. Во время завтрака у ее вел. пили за здоровье е. в. короля прусского, по случаю дня его рождения. Вечером у ее величества было собрание.

23-го июля, суббота. На Бабьем поле были маневры. Мы провели несколько часов в деревне Тепелово, сильной позиции, избранной кн. Меншиковым, командовавшим нарвским корпусом и атакованным новгородским корпусом, шедшим на помощь Петербургу, под предводительством е. выс. великого князя Михаила Павловича. Государыня императрица с дамами и весь дипломатический корпус находились в той же деревне. Вечером был французский спектакль; театр был устроен в одной из зал дворца.

24-го июля, воскресенье. Церковный парад. Морскими кадетами сделан десант, - тревога в кадетском лагере, чтобы отразить десант. Вечером спектакль и бал. Великий князь оставался на балу до 11 часов.

26-го июля, понедельник. Большие маневры на высотах Бабий гон. Великий князь находился во фронте в рядах батальона 1-го кадетского корпуса. Маневры продолжались пять часов и великий князь все время был пешком.

26-го июля, вторник. Большой обед для всех генералов и штаб-офицеров гвардейского корпуса; великий князь присутствовал.

27-го июля, среда. Была обедня по случаю дня рождения великого князя Николая Николаевича. Государь, в сопровождении наследника, генерал-адмирала и нескольких ген.-адъют. делал смотр находящемуся на рейде в Кронштадте флоту. Всего было 49 судов, в числе коих находилось 16 линейных кораблей. Мы были на четырех кораблях и двух фрегатах; все в наилучшем состоянии.

28-го июля, четверг. Дождь шел всю ночь, и смотр флота был отказан. Вечером был маленький фейерверк.

29-го июля, пятница. Погода превосходная, все лето такой не было. Их вел., в сопровождении наследника и генерал-адмирала и всего двора, изволили быть на смотру флота. Возвращаясь из Кронштадта, обедали на пароходе Ижора.

30-го июля, суббота. Его выс. наследник командовал 1-м взводом лейб-гвардии гусарского полка, на бывшем сегодня параде, в Красном селе. Он исполнил свою обязанность как нельзя лучше. К обеду он был приглашен к принцу Ольденбургскому. Я поехал в Царское село, а г. Юрьевич отвез великого князя и его товарищей в Петергоф.

31-го июля, воскресенье. Каскадная гора была взята штурмом кадетами всех корпусов; первые три, взявшие вершину, получили от государыни императрицы в подарок на память перстни и печати. Обедали в Монплезире. Вечером прибивали знамя, назначенное для 2-го батальона лейб-гвардии Литовского полка, пили чай в Монплезире, после чего наследник прощался с дядей, принцем Вильгельмом прусским, который подарил е. выс. на память цепочку к часам из платины.

1-го августа, понедельник. Большой парад по случаю освящения вод, было освящено знамя Литовского полка, представленного в первый раз государю императору в 3-х батальонном составе. Вечером государыня приказала мне велеть приготовить для кадет в коттедже чай и фрукты. Около 7 часов собралось до 200 молодых людей, чтобы играть с их с великими князьями Александром и Константином Николаевичами. Все эти господа были угощены, а после 8 часов уволены.

2-го августа, вторник. У нас сегодня начались уроки. Военно-учебные заведения выступили из лагеря; наследник, в 6 часов вечера, к ним присоединился и проводил их до дачи г. Мятлева. Дождь шел, и дорога была чрезвычайно грязна.

5-го августа, пятница. По окончании уроков и отобедав, мы уехали на Елагин, в экипаже. Их вел. туда поехали на пароходе.

6-го августа, суббота. По принесении поздравлений их вел. великий князь получил приказание от государя императора объявить е. выс. принцу Ольденбургскому, что он произведен в чин генерал-майора. Это известие принесло большую радость великому князю и он поспешил разделить ее со своим любезным двоюродным братцем.
Приехав на Литейную, мы нашли Преображенский полк уже выстроенным вдоль Сергиевской. Великий князь, проходя по фронту, здоровался с каждым взводом и, подойдя к 3-му батальону, которым командовал принц Ольденбургский, поцеловал его и поздравил с производством. Мы присутствовали при обедне и параде; обедали в Таврическом дворце. Вечером е. выс. играл с маленькими кадетами Морского корпуса, приехавшими на своей яхте на Елагин.

7-го августа, воскресенье. Великий князь беседовал с г. Павским об обязанностях истинного христианина. После обедни их величества объявили мне, что они берут на себя привезти великого князя в Царское Село, и что я могу ехать вперед. Я воспользовался позволением.
Их вел. прибыли только в 5 часов. после обеда е. выс. Играл на башне с своими товарищами: Лонгиновыми, Лобановыми и моими детьми, до 8 часов. Стреляли из ружей, а потом брали штурмом башню, взлезая на вал.

8-го августа, понедельник. Государь император в ночь уехал в Порхов инспектировать третьи батальоны полков гренадерского корпуса. Великий князь и его товарищи занимались в классах с похвальным прилежанием.

13-го августа, суббота. Всю неделю великий князь занимался во время уроков и в приготовительные часы с большим прилежанием. Поведением его я был бы доволен, если бы не приходилось делать ему несколько раз замечаний насчет неуместных шуток.

14-го августа, воскресенье. Обедня, развод, после чего мы были на охоте, не вполне счастливой. Великий князь поздравлял е. выс. принца Ольденбургского, по случаю дня его рождения, и подарил ему шпагу, с надписью на клинке: Любовь, Деятельность, Твердость и Упование. Великий князь обедал за большим столом. Вечером штурмовали вал, лазали по лестницам, сделали 11 выстрелов из пушек по случаю дня рождения принца Ольденбургского.

15-го августа, понедельник. Уроки шли прекрасно, поведением был я доволен, но были шутки и буффонства.

17-го августа, среда. Мы ездили на волчью охоту, за несколько верст от деревни Федоровское. Дождь шел все время, и мы промокли до костей, но это не помешало веселиться по причине новой забавы. Великий князь очень горячится на охоте; когда он увидел, что собаки погнались за волком, он не мог удержаться и пустился верхом в погоню. Урок г. Коллинса был после обеда. Я не мог требовать, чтобы после такой усталости урок был хорош.

18-го августа, четверг. Радость видеть великих княжон была велика и искренна. Их выс. очень выросли; им трудно быть любезнее и милее, чем они есть. Великая княжна Мария Николаевна много рассказывала подробностей о пребывании в Ревеле; для нее это неисчерпаемый источник любезных, приятных разговоров.

19-го августа, пятница. В исполнении собственных занятий для г. Плетнева е. выс. показал непростительную беспечность, он не может привыкнуть исполнять добросовестно долг свой. Лень его одолевает во всем, препятствует в особенности углубляться в работу; когда должно начать занятие, он колеблется, робеет и не знает, как приняться.

20-го августа, суббота. Великий князь приготовил нехорошо урок для г. Юрьевича. Его выс. и его товарищи получили дурные отметки и государь приказал мне на будущей неделе их на охоту не водить, дабы они не имели развлечений. Наказания этого не ожидали, и я заметил, что оно произвело сильное действие на всех трех.
- Исполняйте обязанности ваши добросовестно и вы увидите, как вы будете довольны, а следовательно и счастливы. Великий князь мне не отвечал, но мне показалось, что я увидел на лице его решение следовать на будущее время моему совету.

21-го августа. Воскресенье. Прошедшая неделя по журнальным отметкам оказалась весьма хороша, и потому я взял на себя смелость просить государя о помиловании е. выс. и его товарищей, так как, по нашим постановлениям, они наказания не заслужили.
- Я заметил, - сказал мне государь, - что Александр показывает вообще мало усердия к военным наукам; я хочу, чтоб он знал, что я буду непреклонен, если замечу в нем нерадивость по этим предметам; он должен быть военным в душе, без чего он будет потерян в нашем веке. - Мне казалось, - продолжал государь, - что я заметил, что он любит одни только мелочные подробности военного дела.
- В. в., - ответил я, - могу уверить вас честью, что делаю все, что могу, чтобы сделать его рыцарем без страха и упрека, и что я стараюсь дать ему понять, что нужно, чтобы сделаться великим полководцем, быть, прежде всего, добродетельным и чтобы достигнуть этого, нужно быть хорошо образованным. Великий князь понимает очень хорошо, что значит быть военным в настоящем смысле слова; я почти убежден, что он уже понимает, что солдаты только тем преданы, которые их ведут в бой и на победу, которые с ними делят их опасности, и что напрасно ждать, чтоб они могли привязаться к тем, которых они видят только на парадах и на трудных учениях ружейными приемами. Если в. в. заметить изволили, что он занимается мелочами, я полагаю, что это только происходит от его возраста и по представляющимся ему случаям (можно) видеть, что у нас обращают более внимания на мелочи в военной службе, чем на предметы истинно важные. Он видит только парады, это его веселит; думают, что он это занятие любит и его же осуждают. Мне остается просить милости у в. в., чтобы вы сами уверились в том, что я сказал, заставив однажды говорить самого великого князя об этом предмете.
- Я вам верю и имею полную доверенность ко всему вами сказанному, - сказал мне государь, - но мне скорее хотелось бы видеть его занимающимся этим делом, как я не занимался в его лета. Боле ничего я не говорил и, поклонившись…
Ее выс. великая княжна Мария Николаевна и е. выс. Великий князь Александр Николаевич были восприемниками от купели сына моего Ивана.

22-го августа, понедельник. Была обедня, к которой приехало много народу из города; после обедни развод. Великая княжна Мария Николаевна делала на Детском острове завтрак для кн. Василия Долгорукова и фл.-адъют. Литке, сопровождавших ее выс. В Ревель. Великие княжны угощали прекрасно и были чрезвычайно любезны; катали г. Литке в маленькой лодке; кн. Долгорукий, будучи толст, не мог иметь этой чести, потому что был бы слишком тяжел для лодки. Вечером был бал; великий князь удалился в свои покои рано.

23-го августа, вторник. Проснувшись, великий князь жаловался на головную боль; я советовал ему снова лечь. Г. Крейтон нашел, что у него жар, и дал ему (лекарство), после чего больной спал 5 часов и к вечеру был совершенно здоров.

25-го августа, четверг. Весьма хороший день. Великий князь готовился явиться в ординарцы завтрашнего числа к государю императору. Он не держал левый локоть и его лошадь не могла дать приличных аллюров; великий князь утверждал, что это вина лошади; и чтобы доказать ему противное, я просил ген. Арбсговена попробовать лошадь, и оказалось, что она шла прекрасно.

26-го августа, пятница. По случаю дурной погоды развод был отказан и наследник в ординарцы не подъезжал. Г-н Арсеньев прибыл из путешествия во внутренние губернии России, для собрания материалов для статистики, которую он пишет для великого князя по приказанию государя императора. Находясь на Бородинском поле, он был в церкви, сооруженной иждивением г-жи Тучковой, в той батарее, где она полагает, супруг ее был убит. Г-жа Тучкова, показывая г. Арсеньеву церковь, взяла с алтаря образ Спасателя, бросилась на колени, и обратилась к г. Арсеньеву, умоляя передать его е. выс. государю наследнику в знак благословения.

28-го августа, воскресенье. Мы охотились с маленькими собачками в парке. Вечером великий князь играл на башне, а потом был на вечере у государыни императрицы, где оставался позже 10-ти часов.

29-го августа, понедельник. В 5 часов пополудни отправились мы в Петербург, где расположились в Зимнем дворце; его выс. ездил с государем императором в новый театр, построенный на месте Малого, близ Аничкова дворца; он обошел с его вел. все ряды лож, а потом, поместившись в императорской ложе, смотрел дивертисмент. - Декорации очень хороши, что же касается танцев, то я нахожу, что они всегда один и те же, и это меня нисколько не забавляет.
Государь император очень благодарил архитектора Росси; великий князь его тоже поздравлял с успехом.

30-го августа, вторник. В 7 часов его выс. принимал гг. офицеров лейб-гвардии Павловского полка; в 8 часов поехал в церковь сего полка, где присутствовал при молебне. Вернувшись к себе, принимал поздравления от некоторых лиц, после чего пошел к их имп. вел. Наследник получил в подарок от государя императора полную парадную форму лейб-гвардии гусарского полка, а от государыни императрицы мундир кавалергардского полка и несколько турецких оружий. Великие княжны подарили шляпу и белый султан.
Около 11-ти часов поехали в Невский, где присутствовали на обедне. В 2 часа их величества, его выс. наследник, его выс. Великий князь Михаил Павлович, их выс. великие княжны: Mapия, Ольга и Александра Николаевны и весь двор поехали смотреть поднятие Александровской колонны на пьедестал.


Государь поехал верхом со всей свитой, а государыня в парадной карете с великими княжнами.
Члены государственного совета, министры, сенаторы, генералы, двор, дипломатически корпус - занимали платформу, и огромное стечение зрителей занимало все окна Зимнего дворца, министерства иностранных дел, министерства финансов и здание генерального штаба, и покрывало площадь и даже кровли зданий, откуда можно было видеть платформу. Церемония продолжалась час и три четверти и окончилась е полным успехом; погода была превосходная.
Его выс. наследник обедал с их величествами en famille. Вечером у императрицы был танцевальный вечер; ведший князь оставался до 12-го часа.

31-го августа, среда. У его выс. уроки были по расписанию и гг. учителя были весьма довольны им. Великий князь был на открытии Большого театра с их величествами. Давали: Пожарский, трагедию Крюковского. Мне казалось, что великий князь не понимал красоту стихов, наполняющих эту пьесу. Дивертисмент, испанский праздник, его также не забавлял. Государь император выехал из С.-Петербурга в губернии; его вел. приходил прощаться к наследнику в 12 часов ночи. - Береги моих детей и старайся более не худеть, - сказал мне государь милостиво, поцеловав меня.

1-го сентября, четверг. По окончании уроков и отобедав в Зимнем дворце, мы уехали на Елагин. Государыня каталась в коляске с великими княжнами и наследником.

4-го сентября. Воскресенье. Его выс. завтракал с великими княжнами у князя В. Долгорукова, обер-шталмейстера двора, на его хорошенькой даче, близ Каменноостровского моста. Вечером был большой фейерверк, данный принцем Ольденбургским в честь тезоименитства великого князя Александра Николаевича. Его выс. был очень тронут этим вниманием и благодарил несколько раз принца.

6-го сентября, понедельник. По случаю кавалергардского полкового праздника полк прибыл к параду на Елагин; он был выстроен перпендикулярно к фасаду дворца, на большом лугу, так что правый фланг примыкал в большому дубу. Великий князь командовал первым взводом, который один был с ружьями и перед которым были поставлены штандарты. Государыня, сопровождаемая великими княжнами: Марией, Ольгой и Александрой Николаевыми, проехала вдоль фронта в коляске, после чего полк проходил церемониальным маршем по-взводно перед ее вел. и выстроился против дворца в густую эскадронную колонну справа. Служили молебен на большом крыльце дворца. По окончании молебна полк еще раз прошел церемониальным маршем мимо ее вел., потом великий князь отнес штандарты.
Bсе гг. офицеры имели честь целовать руку своего шефа, пригласившего их к завтраку. В 5 часов мы оставили Елагин; в 7 часов прибыла в Царское село.

9-го сентября, пятница. Уроки были по обыкновению, за исключением лекции г. Павского, во время которой мы были у обедни. Наследник доставил большое удовольствие брату своему, великому князю Константину Николаевичу, подарив ему мундир казачьего линейного войска с полным вооружением. В 3 часа я почувствовал сильное биение сердца; мне пустили кровь и я вынужден был не выходить из моей комнаты.

10-го сентября, суббота. Нездоровье мое послужило мне новым доказательством привязанности великого князя ко мне; видя меня слабым и страдающим, он заливался слезами и только силой могли его отвести от моей постели.

11-го сентября, воскресенье. Я чувствовал себя лучше, но должен был оставаться в моей комнате. Его выс. ходил на охоту с маленькими собачками; охота была неудачна. Он приходил очень часто справляться о моем здоровье и очень радовался, видя меня гулявшим по комнате.

12-го сентября, понедельник. Ночью в 4 часа я почувствовал снова весьма сильное биение сердца, и как никакие средства не могли уменьшить его, принуждены были пустить кровь, но в этот раз так, что мне сделалось дурно. Великий князь был неутешен, видя, что меня переносили из его комнат в квартиру, занимаемую моим семейством; я сам не мог удержаться от слез. Его выс. навещал меня ежедневно по нескольку раз в день, и осыпал меня всевозможными ласками. Во все время, что я принужден был оставаться в моей комнате, поведение и прилежание его выс. были примерны. Г-н Юрьевич и все гг. учителя аттестовали его отлично.

20-го сентября, вторник. Великий князь поехал в город в 9 часов утра. Таким образом, он потерял только урок от 8 до 9 часов. Я прибыл в Петербурга около 4 часов пополудни.

30-го сентября, пятница. В течении последних десяти дней я оставался первые три дня в комнатах, занимаемых моим семейством (во время болезни К. К. Мердера, Николай I, распорядился перевести все семейство Карла Карловича в Зимний дворец, в отдельное крыло), а последние семь провел в спальной комнате его выс. и частью в учебной. Все это время великий князь занимался у всех гг. учителей с большим прилежанием, и поведение его было похвально. Государь возвратился в Петербург из своего путешествия 24-го сего месяца и я имел удовольствие дать его вел. лучшее свидетельствование о поведении и учении великого князя.

1-го октября, суббота. Сегодняшний день и вся неделя прошли без малейшего упрека, как в отношении учения, так и поведения его выс. Как новое доказательство доброты сердца великого князя я мог бы привести его нетерпение видеть детей моих, находящихся уже несколько дней в Пажеском корпусе. Он поминутно справлялся об их приезде и, видя их приехавшими, осыпал ласками.

2-го октября, воскресенье. День проведен, как всегда проводим воскресенье. Государь сообщил мне быстрый обзор плана военных наук для его выс. государя наследника. Генерал Верзилин, командир кавказской казачьей линия, уезжая к месту назначения, представлялся его выс. атаману всех казаков.

8-го, суббота. Вся эта неделя была отличная. Его выс. был внимателен во время уроков и прилежен во время занятий. Перемена, замеченная мною в Александре Николаевиче с 3-го августа, т. е. со времени начала учения, меня восхищает. Его уроки всегда прекрасно приготовлены и все учителя совершенно им довольны.

9-го октября, воскресенье. День проведен обыкновенно. Утром занятия, беседа с г. Павским и чтение 1-й книги Моисея. Обедня и большая прогулка пешком. Вечером было несколько молодых людей; играли в больших залах в жгуты и другие игры, в которых участвовал, некоторое время, государь. Поведение е. выс. было прекрасно.

13-го, четверг. Поведением е. выс. я был чрезвычайно доволен в продолжение всего дня. После 9 часов вечера великий князь пошел с рапортом к государю императору, но не был принят по случаю нездоровья ее величества. В 9 с половиной часов, услышав голос англичанки г-жи Коссовской, е. выс. догадался, что она пришла сообщить нам хорошие вести и, действительно, она объявила счастливое разрешение от бремени государыни императрицы великим князем, названым Михаилом. Несколько минут спустя, мы услышали голос императора, шедшего объявить нам свое счастье; е. величество сиял счастьем; мы разделяли его радость от всего сердца. Великий князь должен был встать и идти к маленькому брату, которого нашел в ванне, на руках г-жи Гессе. Радость и пушечные выстрелы долго не давали уснуть его высочеству.

14-го октября, пятница. В 10 часов был молебен в придворной церкви, по случаю счастливого разрешения от бремени государыни императрицы. В 2 часа е. выс. сопровождал государя в крепость, где присутствовали при панихиде об успокоении души в Бoзе почившей государыни императрицы Марии Федоровны.

15-го октября, суббота. В 2 часа был большой выход и божественная литургия в присутствии государя императора и их выс. наследника и е. выс. великого князя Михаила Павловича. Е. выс. великий князь Михаил Николаевич назначен шефом конно-гренадерского волка в записан в лейб-гвардии Преображенский полк и в гвардейскую конную артиллерию.

16-го октября, воскресенье. Утро проведено обыкновенно, как всегда проводим воскресенье. К обеду были приглашены некоторые пажи, а к 6 часам были созваны: Нессельроде, Кочубей, Блудов, Апраксины, Шуваловы; забавлялись различно, стояли в карауле и представляли шарады в действиях. Поведение е. выс. было похвально.

22-го октября, суббота. Прекрасный день. В продолжение всей недели великий князь учился весьма прилежно и поведение его было безукоризненно. Он писал письмо к Василию Андреевичу Жуковскому, исполненное чувств.

23-го октября, воскресенье. Утро прошло обыкновенно, в воскресных занятиях. За обедом у е. выс. было 20 молодых людей из разных кадетских корпусов, с которыми он очень веселился. Стояли в карауле, караулом командовал великий князь Михаил Павлович, а государь император исполнял должность барабанщика. В остальную часть вечера играли в жгуты и другие игры.

ПИСЬМА ЦЕСАРЕВИЧА АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА К ЕГО ВОСПИТАТЕЛЮ  К. К. МЕРДЕРУ 

К. К. Мердер, являлся главным воспитателем и руководителем цесаревича и великого князя Александра Николаевича с 1824-го по 1833-й год. В начале 1833, после десятилетних неутомимых трудов и забот, Карл Карлович Мердер, вследствие крайне расстроенного здоровья, вынужден был отправиться за границу; болезнь его была неизлечима, но все еще полагали, что пребывание в теплом климате поддержит его силы. Лето 1833 г. К. К. Мердер провел в Баден-Бадене, осенью поехал в Италию и всю зиму прожил в Риме. Во все это время громадным утешением для больного служили письма из России от его августейшего воспитанника. В самом деле, задушевность и сердечная теплота, отличавшая эти письма пятнадцатилетнего цесаревича, крайне радовали Мердера: он ясно видел, что успел привязать к себе это доброе, прекрасное во всех отношениях сердце, радовался он и потому, что таким отзывчивым на все хорошее сердцем одарен будущий Государь всей России.
Эти письма, если не отличаются разнообразием и богатством содержания, то по тону своему, вообще по изложению, составляют весьма важный материал для знакомства с нравственным образом Государя-Освободителя в эпоху его юности и, довольно живо очерчивают весь строй его жизни в 1833-1834 гг.

15-го марта 1833 г., С.-Петербург.
Как мы все рады, милый, бесценный Карл Карлович, что вы так хорошо начали свое путешествие. Я ежедневно молю Всевышнего, чтобы он вас к нам снова возвратил, но уже не больным, а совершенно здоровым, чтобы мы с вами по-прежнему продолжали жить, и я буду стараться приносить вам, бесценный друг, одно только удовольствие, которое, как вы мне часто говорили, служит единственною наградой за все ваши труды. У меня какое-то внутреннее предчувствие, что вы возвратитесь совсем здоровым, но между тем я не могу приучиться думать, что вы не со мною. В свободные часы мне все хочется идти к вам в комнаты, которые после вас остались так пусты.
Я думаю, что это письмо вас встретить в Риге, вы там вспомните наше пребывание в 1829 г.; но я не могу вам объяснить, милый друг, как мне странно к вам писать, когда я подумаю, что это первое мое письмо к вам в продолжение 9 лет. Как я бы желал, что оно было и последним, дабы мы могли всегда быть вместе и никогда не разлучаться. После вашего отъезда я вас провожал, бесценный друг, вместе с мама, взорами, столь далеко, как мог, и после этого мы пошли в вашу комнату, где вы последнее время жили, и там за вас вместе молились, и после этой молитвы у меня пробудилась новая надежда вас видеть здоровым.
Как у нас все здесь радовались, узнав, что вы генерал-адъютант, и Михаил Павлович поручил мне вам написать, что он вас поздравляет с новым вашим званием и очень рад быть вашим товарищем. Папа и мама, сестрицы и братцы вам кланяются, равно как и Александр Александрович и все здесь находящиеся. А я вас прошу кланяться Саре Николаевне (жена К.К. Мердера) и Хотинскому. Прощайте, прощайте, бесценный Карл Карлович, обнимаю вас искренно, от всего сердца. Ваш верный друг Александр.

С.-Петербург, 26-го марта 1833 г.
Не могу вам выразить на словах, милый бесценный, Карл Карлович, как вы нас всех обрадовали вашими письмами; дай Бог, чтобы вы точно так же хорошо продолжали ваше путешествие, как начали. Я думаю, что это письмо вас встретить в Кенигсберге и будет для вас, милый друг, яичком (упоминание Пасхи 1833 года); до сих пор не могу вообразить себе, что мы не проведём вместе праздников и что нельзя будет с вами похристосоваться и прижать вас к моему сердцу. Но я скоро утешаюсь, когда подумаю, что сия разлука только для того, чтобы вы, бесценный друг, возвратились совсем здоровым и жили бы уже неразлучно со мною. Вчера вечером у нас была лотерея и я выиграл в билеты, которые за вас взял, портфель с рисунком. Она (лотерея) принесет нам в нынешний год более 11000 рублей. Семен Алексеевич был, как обыкновенно, чрезвычайно занят в это время и от того извиняется, что вам не пишет.
Погода у нас чрезвычайно хороша, одно только, что по утрам маленькие морозы, от которых Нева еще держится. У вас, я думаю, что деревья уже распустились и настоящая весна началась. Как время летит: сегодня ровно уже две недели, как вы нас оставили; не успеешь оглянуться, придет лето, осень и там мы опять с вами, сия мысль меня удивительно радует.
От нашего бесценного Василия Андреевича (Жуковского) нет никаких новых известий. Мы сечас идем в церковь к обедне и потому, бесценный милый друг мой, должен кончить письмо мое, которое для меня точно наслаждение, ибо я могу вам выражать все мои чувства и все мое сердце, которое, как вы можете быть уверены, вечно открыто для вас.
Сделайте милость, поздравьте с праздником Сару Николаевну, Машеньку и Хотинскаго. Папа и мама, Михаил Павлович, Елена Павловна, сестрицы и братцы вам кланяются, равно как и Александр Александрович, Семен Алексеевич, Експар, Ю. Ф. Баранова, Ш. К. Дункер, В. И. Дубенская, Г. Е. Голидей, Ф. П. Литке и все вас любящие* (в следующих письмах передача поклонов опущена). Прощайте, прощайте, милый друг, целую и обнимаю вас мысленно от всего сердца. Ваш вечно преданный Александр.

С.-Петербург, 1-го апреля 1833 г.
Поздравляю вас, милый бесценный Карл Карлович, с завтрашним праздником, который вы верно проведете в Кенигсберге, где и вспомните о нас. Нынешнюю неделю мы провели в Аничковом дворце и в четверг там приобщались, как обыкновенно. Не могу вам выразить на словах, милый друг, как мне странно проводить это время без вас. Вчера мы переехали в Зимний и сегодня за обедней мои маленькие братцы приобщатся, ибо они не могли быть с нами в Аничковом, потому что не совсем здоровы, как и Михаил Павлович.
Вчера я получил письмо от принца Ольденбургского, которого вы, вероятно, уже не застанете в Берлине, где его необыкновенно хорошо приняли. Мама писала к принцу Вильгельму, чтобы он вам не позволял слишком много разъезжать ко всем принцам в полной форме. Как вам должно быть странно, милый, бесценный друг, находиться теперь одному в Берлине, тогда как 4 года тому назад мы вместе там так много веселились и разъезжали по всем дворцам.
Вот уже больше недели, как мы не имеем от вас известий, что меня и беспокоит, но я думаю, что реки остановили ваши письма, милый друг, которые одни меня утешают в нашей временной разлуке, которая для меня, как вы знаете, весьма тяжка. Время у нас довольно теплое, снегу почти уже нет, но Нева еще стоит, что весьма неприятно для праздников.
Прощайте, милый, бесценный друг, я бы желал вам больше написать, но времени недостает, ибо скоро надобно идти в церковь поклониться плащанице.
Вам вечно преданный Александр.

8-го апреля, 1833 г. С-Петербург.
Наконец, вы нас успокоили, милый, бесценный Карл Карлович, написав нам, что вы доехали до Кенигсберга. С вами, к несчастью, случился новый припадок в Тильзите, но, слава Богу, что вы могли продолжать ваш путь. Мы не имели целых две недели от вас никаких известий, и в это время распространились ужасные слухи о вас, но, слава Богу, все они ложны. Нынешнюю неделю у нас, как обыкновенно, настоящих уроков не было, но мы занимаемся сами. В Светлое Христово Воскресенье я простоял всю ночь, Мери также присутствовала при начале. В самый день утром была довольно хорошая погода, но вечером проливной дождь, не смотря на который Нева еще держится. Однако, во все дни, разводы были на плацу, как обыкновенно на Святой, и я парадировал раз с казаками и три раза с павловскими, у которых я вчера был. Кроме сего, вчера фельдмаршал кн. Варшавский уехал после большого обеда у папа, на котором я также присутствовал.
Начиная с среды, мы ездили каждый вечер верхом кругом качелей с Александром Александровичем, не смотря на ужаснейшую грязь. Сегодня вечером будет бал в Аничковом, на котором, я думаю, что буду веселиться, но, право, я не могу предаваться всему веселью, потому что мысль, что мы не вместе, милый мой друг, раздирает мне каждый раз сердце, и я всегда готов плакать. Дай Бог, чтобы сия разлука вам послужила к восстановлению вашего здоровья, тогда я все забуду, и мою скорбь, и слезы, и буду только радоваться, что мы снова вместе. Наш бедный г. Жилль все хворает, и вот уже две недели как он совсем удалился к себе для лечения. На будущей неделе наши занятия снова начнутся по-прежнему. Мы все тут с большим нетерпением ждем вашего приезда в Берлин, ибо там вы будете почти как здесь у нас.
Вам вечно преданный Александр.

С.-Петербург, суббота, 14-го апреля 1833.
Третьего дня получил я, наконец, ваше письмо, мой милый, бесценный Карл Карлович, которое я так долго ожидал. Я очень сожалею, что погода вам не благоприятствовала в Неаполе, но и то слава Богу, что припадки ваши теперь сделались ничтожными; дай Бог, чтобы они скоро совсем кончились. Вы, вероятно, теперь уже знаете, что мне чрез неделю предстоять. Я уверен, что вы будете обо мне думать, равно как и я о вас, мой милый, бесценный друг, и потому вы можете себе представить, как мне должно быть грустно, что вас, моего второго отца, в этот важный в жизни моей день, здесь не будет. Но всю эту скорбь я забуду, лишь бы вы возвратились ко мне совсем здоровым, чтобы окончить вами начатое дело. В последнем письме я вам писал, что Сперанский приготовлял меня к присяге и в прошедшую субботу прочел мне ее. Она удивительно хорошо написана и всякий человек с чувством не может ее хладнокровно прочесть. Коль скоро она будет напечатана, я вам ее пришлю. Завтрашний день, в Вербное Воскресение, отправляемся мы, как обыкновенно, в Аничков, для говенья. Время мы проводим очень весело. Третьего дня был вечером карусель, в котором я с Александровой ездил. Вчера вечером был на патриотическом концерте. Прощайте, мой милый друг. Папа, мама, сестрицы, равно как и все вас любящие, вам кланяются. Мое почтение вашим. Обнимаю и целую вас, милый друг, от всего сердца.
Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург. 22-гo апреля 1833 г.
Вы нас снова перепугали, милый, бесценный Карл Карлович, вашим припадком в Берлине, но слава Богу, что вы хорошо себя чувствуете теперь. Я получил письмо Сары Николаевны (жена К. К. Мердера), именно, накануне моего рождения, возвращаясь с нашего детского бала, после которого Молдоано делал разные штуки. Cиe письмо меня успокоило и дало новую надежду вас видеть, милый друг, совершенно здоровым. Как я думал о вас, в этот день, когда год тому назад я слетел с лошади.
Я много получил подарков. От папа коллекцию российских исторических медалей и две турецкие сабли; от мама - большой надувающийся глобус, который вы сами, кажется, выписывали; часы, чтобы узнавать время на всей земле и также две турецкие сабли, из которых одна, еще по вашему желанию, оправлена в настоящую гусарскую. Костя подарил мне разные охотничьи вещи, а сестрицы свои портреты, сделанные Брюлловым, как вы их сами видели в день индейского маскарада, и еще разные другие рисунки. 11-го числа мы были в большой церкви за обедней, где я искренно молил Всемогущего, чтобы нам можно было провести прочие дни моего рождения вместе, а не в разлуке. Развода, как и прошлый год, за дождем, не было, но я принимал поздравления всех лиц, которые были назначены еще прошедшего года, и кажется, что они были довольны моим разговором. Я обедал этот день у папа, а вечером очень веселился на балу в Аничковом дворце. На прошедшей неделе в пятницу был также детский бал у гр. Виельгорской и я на нем также много веселился с Петей и с Полей.
Вчера у вас был большой праздник. Я был, как прошлого года, на ординарцах и папа был мною доволен. Вечером был большой бал в Эрмитаже, на котором я также много веселился. Но у нас, к несчастью, много больных; у великой княгини Елены Павловны скарлатина, а у Мери и Оли лихорадка и головная боль. Я, слава Богу, совсем здоров. На прошедшей неделе я получил письмо от Василия Андреевича (Жуковского), в котором он пишет, что хочет ехать на пароходе в Италию и что, потом поедет на воды.
Вы мне извините, надеюсь, бесценный Карл Карлович, что я вам в прошедшую субботу не писал, но у меня, право, времени не было. Надобно вам объявить, что нынешнюю весну у нас чудеснейшая погода, особливо вчера был такой жар, что на солнце 31° тепла.
Ваш навсегда преданный Александр.

С.-Петербург, 29-го апреля 1833 года.
Не могу вам выразить, милый бесценный Карл Карлович, как вы меня обрадовали вашим собственноручным письмом, которого я вовсе не ожидал. Слава Богу, что вы себя теперь хорошо чувствуете. Минуту свидания, которую вы с таким нетерпением ожидаете, и я ожидаю с не меньшим. Мысль, что сия кратковременная разлука только для того, чтобы потом быть неразлучно вместе, меня единственно утешает. Письмо ваше, милый друг, показывал я папа, и он обратил мое внимание особливо на то место, где вы говорите о твердости характера и об искренности к родителям и ко всем мне близким. Вы можете быть уверены, что я стараюсь приобретать и ту, и другую. Вчера получил я письмо от Сары Николаевны, которая нас снова обрадовала на счет вашего здоровья, написав, что вы часто ездите гулять по городу. Вы в это утро должны были представиться королю; любопытно знать, как он вас нашел.
Время у нас, как и в Берлине, незавидное в эти последние дни, и вчера даже был мороз. Не смотря на это, трава уже позеленела и листья начинают пробиваться. Я гуляю теперь, по приказу папа, в мундире. Он вчера поехал в Новгород смотреть лейб-гвард. Гродненский гусарский полк, сегодня же он будет назад. Зауервейд сделал для меня (рисунки?) всего штаба моей предполагаемой армии, который весь в чекменях, что вам верно бы понравилось.
10-го мая, если будет хорошая погода, мы переедем на Елагин; перед этим должен быть большой парад на Царицыном лугу, и папа еще не решил, с кем и где я буду.
Костя с большим нетерпением ожидает вашего обещанного письма; он вчера за обедом плакал за то, что голубям в Эрмитаже не дают овса, и послал им кусок своего хлеба* (Вел. кн. Константину Николаевичу шел в это время пятый год). Я, слава Богу, совершенно здоров. Но у мама, к сожалению, вчера болела сильно голова. Мери вчера очень обрадовалась, получив письмо от Машеньки. Папа поручил мне вам сердечно кланяться, равно как и мама, сестрицы, братцы... Прощайте, милый бесценный Карл Карлович, мой товарища и я, мы вас искренно прижимаем к сердцу и целуем.
Ваш верный друг Александр.

С.-Петербург, 8-го мая 1833 года.
Папа и мама и все вас любящие поручили мне вас поздравить с вашей новой звездой, милый бесценный Карл Карлович. Как мы все рады, что вы себя хорошо чувствуете. Я думаю, что это письмо вас уже застанет в Баден-Бадене, куда г. Жилль намеревается приехать вас посетить. Вместо него у нас будет на время г. Реф, которого вы звали; он уже присутствовал при наших уроках. У нас всю эту неделю была чудесная погода и это в первый раз, что 1-го мая была также хорошая погода. Я совершенно, как прошлого года, ездил за папа верхом. Вчера он решил, что я буду на параде 1-го мая в первый раз с казаками, и пойду, как прошлого года, за штандартами; я этому очень рад. Я любопытен знать, ходили ли вы смотреть в большом дворце в Берлине комнаты, в которых мы с вами жили в 1829 году. Вчера было ровно 4 года, как мы въехали в Варшаву. Боже ной! сколько перемен с того времени, а все кажется как вчера. Время нашей разлуки тоже так скоро пройдет. Вы можете быть уверены, милый друг, что я с таким же нетерпением жду минуты свидания, как и вы. Разговор сей письменный с вами настоящее для меня наслаждение, и мне всегда прискорбно прервать его, но обязанность сего требует. Итак, прощайте, милый бесценный Карл Карлович. Папа поручил мне вас еще поздравить с милостивым королевским рескриптом, который вы так достойно заслужили, и сказать вам, что он мною до сих пор доволен. Мама, сестрицы и братцы вам кланяются, равно как и все, вас любящие. Прощайте еще раз, милый бесценный друг, я вас мысленно обнимаю и целую от всего сердца.
Вам вечно верный Александр.

С.-Петербург, 13-го мая 1833 года.
Ваш новый припадок, милый бесценный Карл Карлович, нас снова перепугал, но ваше письмо меня успокоило, ибо этот пароксизм быль, слава Богу, слабее прежних. Мы, слава Богу, здоровы, занятия у нас по-прежнему, все по-старому, одного только не достает, вас, мой милый друг. Я до сих пор не могу приучиться вас не видеть; мысль эта меня всегда погружает в скорбь, а надежда вас увидать совершенно здоровым снова успокаивает.
Во вторник мы смотрели выставку; как мне жаль, что вы ее не увидите, ибо она несравненно больше и богаче московской. Смотря на это, сердце каждого русского должно радоваться, видя успехи, которые промышленность у вас ежегодно делает. Папа благодарил Канкрина и всех купцов за их старания, и сегодня он им дает большой обед, чему они чрезвычайно рады.
В среду у нас был большой парад, в котором я с казаками был, как я уже вам писал. Папа всеми чрезвычайно доволен. После завтра он уже едет осматривать корпуса в Ригу и Динабург, а мы поедем на Елагин. Третьего дня мы осматривали с Весселем старый арсенал, в котором есть много занимательных вещей. В этот же день умер, к сожалению, гр. Моден, который уже так долго страдал. Мне всего более жаль его бедного семейства, которое точно в отчаянии...
Вам вечно верный Александр.

Елагин, 20-го мая 1833 года.
Вероятно письмо мое найдет вас, милый бесценный Карл Карлович, в Бадене. Вчера получил я ваше и был очень обрадовав тем, что вы себя хорошо чувствуете. Во вторник на нынешней неделе мы переехали сюда, т. е. на Елагин, и погода нам вовсе не благоприятствовала, ибо холодно, как осенью. Сегодня первый день, что немного теплее. Вчера мама взяла нас в театр смотреть оперу Fra Diavolo; музыка удивительнейшая. Третьего дня мы ездили с полковником Весселем смотреть делание пороха на охтинский пороховой завод, где перед нашими глазами, от начала до конца, производились работы, и потом даже пробовали порох. Это все весьма любопытно. Я не могу вам выразить, милый друг, как странно мне здесь без вас, без того все совершенно как прошлого года. Мы тут недолго останемся, ибо через неделю папа возвращается в Петергоф. Завтра Троицын день и Костины именины. Папа ему дарит вооруженную лодку, а я - морскую походную шляпу и саблю. Он удивительно как весел, он начинает учиться по-английски и по-французски...
Обнимаю и целую вас от всего сердца. Александр.

Елагин, 26-го мая 1833 года.
Сегодня мы снова были обрадованы, милый бесценный Карл Карлович, узнав через письмо Сары Николаевны, что вы, благодаря Бога, чувствуете себя хорошо. Вы верно удавитесь, когда узнаете, что мама отправилась третьего дня отсюда в Ревель, на встречу к папа. Это для нас всех случалось вовсе неожиданно. Мы ждем теперь ее приказания, чтобы переправиться в Петергоф. Погода прекрасная с Троицына дня. В этот день Александр Александрович привел к вам Петю, и мы все обедали у мама, потом ездили пить чай в Парголово, что мне удивительно как вас напомнило,  милый друг. Вечером в тот же день мы все играли в разные игры в собрании у мама. Мы ездим верхом по вечерам, как прошлого года, и два раза мне удалось съездить с мама. Вчера мы ездили в Колымяги, а сегодня хотим поехать в ботанический сад, к Фишеру. Кн. Долгорукий велел выездить для кабриолета двух гнедых ревельских клеперов, полученный от Паткуля, и мы на них уже ездили. Куда мы ни поедем, мне все удивительно как странно кажется без вас, мой милый друг; я право не могу привыкнуть в нашей временной разлуке, которая, я уверен, вам очень много принесет добра. От Василия Андреевича (Жуковского) мы не имеем никаких известий.  Я к вам пишу сегодня вечером, ибо боюсь завтра не успеть.
Вам вечно верный Александр.

Александрия, 2-го июня 1833 г.
Пишу к вам, милый бесценный Карл Карлович, из нашей милой фермы, на том же самом столе, где мы, бывало, вместе читывали Сегюра и где я часто неохотно занимался. Не могу вам выразить, милый друг, как мне странно видеть вашу комнату без вас; надеюсь, что, Бог даст, на будущий год мы будем там снова вместе. Мы приехали сюда во вторник, и именно Костя и я, мы ехали на пароходе, а сестрицы и маленькие братцы, по причине большой качки, сухим путем. Папа и мама возвратились к нам в среду на Ижоре и, заехав дорогою в Гельсингфорс, после которого их порядочно покачало. Теперь мы снова все вместе, все по-прежнему, но вас не достает, милый бесценный друг, и сию временную разлуку мне очень трудно переносить.
Скоро у нас начнутся вакации и тогда придут кадеты по-прежнему в лагерь; до сего времени папа желал, чтобы фл.-ад. Грессер (Петр Александрович (директор Александровского кадетского корпуса)) мне изъяснил всю рекрутскую школу и батальонное учение, ездя для того в лейб-гв. Литовский полк, но, к сожалению, у Грессера сделалось воспаление в горле и потому он у нас не бывал. Папа желает, чтобы я больше занимался артиллерией и фортификацией, и для того приказал, чтобы Христиани (Василий Христианович) и Вессель (Егор Христианович - профессор артиллерии в Михайловском артиллерийском училище) продолжали ездить во время каникул. Он также сказал Александру Александровичу, чтобы наши занятия с г. Триниусом (естественная история) кончились, чтобы отдать его часы Христиани. Триниуса урок был сегодня в последний раз; мне очень жаль кончить с ним занятия, но видно, что пана видеть на то свои причины. Сегодня поутру получил письмо от Василия Андреевича (Жуковского); он немедленно хотел отправиться в Эмс. Он там виделся с нашим милым принцем и с Игнатьевыми. Доктор Раух едет сегодня с женой своей в Эмс; он сказал мне, что поддеть непременно с вами повидаться. Погода у нас довольно свежая, мы довольно пешком гуляем и сегодня вечером хотим пойти посмотреть нашу маленькую стаю, которая возросла до 14 собак. Мы в понедельник были вместе с Костей (в.к. Константин Николаевич, младший брат) на выставке, и он там с удивительным любопытством обо всем расспрашивал; он довольно вырос и похорошел.
Прощайте, милый бесценный Карл Карлович...
Обнимаю и целую вас искренно от всего сердца. Александр.

Александрия, 10-го июня 1833 г.
Благодарю вас, милый бесценный Карл Карлович, за виды Дрездена и за ваши последние два письма, которые принесли мне неизъяснимое удовольствие тем, что вы сами чувствуете, что вам лучше; надеялся и еще больше надеюсь, что скоро мы снова увидимся, и будем по-прежнему жить. У нас здесь, благодаря Бога, все здоровы. Папа и мама были на Елагине с воскресения до четверга и возвратились оттуда с принцем Альбертом; он мне сказал, что он вас видел, милый друг, в Потсдаме. Время у нас чудеснейшее, особливо в сравнении с прошлым годом. На нынешней  неделе мы начали ездить с фл.-ад. Грессером на одиночное учение в Литовский полк. Вчера вечером мы ездили верхом, как прошлого года, с мама, в Стрельну пить чай.
Папа позволил мне быть 14-го числа на маневрах в Красном селе. 20-го я выйду из С.-Петербурга с кадетами 1-го корпуса, точно как прошлого года, с той разницей, что я буду за унтер-офицера. 21-го числа мы поедем в Царское село на столетний праздник лейб-гв. кирасирского его вел. и моего полка, которым я буду в этот день командовать. 22-го числа кадеты должны вступить в петергофский лагерь, который в нынешний год будет гораздо суше.
Время меня торопит, и я должен кончить письмо. Одно забыл я вам сказать, что мы начали со вторника купаться с Костей. Прощайте, милый бесценный Карл Карлович, поклонитесь от меня, прошу вас, Саре Николаевне, Машеньке и Хотинскому. Папа, мама, сестрицы и братцы вам кланяются, равно как и все вас любящие. Обнимаю и целую вас искренно от всего сердца.
Александр.

Александрия, 17-го июня 1833 г.
Ваше последнее письмо, милый бесценный Карл Карлович, меня еще больше обрадовало, ибо ваши припадки не возвращаются, и вы себя лучше чувствуете. Это письмо получил я в 5 часов поутру 15-го числа в Красном селе, куда мы накануне вечером приехали на маневры. 15-го были чудесные маневры. Одной армией командовал Михаил Павлович, а другой - Исаков, которого совершенно раздавили. Но все это время я был у папа за адъютанта, и он посылал меня с приказаниями, чему я чрезвычайно радуюсь. Когда все кончилось, тогда вся гвардия собралась в один боевой порядок, что еще никогда не было, ибо варшавские полки тоже тут.
Жара была нестерпимая, но я не устал. Вообще у нас погода прелестная; вчера вечером мы делали с папа и с принцем Альбертом каскады на нашей маленькой дорожке и мы совершенно перемокли.
Сегодня у нас уроки кончаются и в понедельник мы едем в Петербург, чтобы на другой день выступить с кадетами, но я с ними пойду только до Красного Кабачка, а оттуда поеду в Царское село, на столетний праздник обоих кирасирских полков. На другой день, т. е. 22-го числа, кадеты должны вступить в Петергоф. Я приготавливаю для папа вид фермы нашей и церкви, которая удивительно как отделывается. Прощайте, однако, милый бесценный Карл Карлович. Обнимаю и целую вас от всего сердца.
Александр.

Александрия, 23-го июня 1833 г.
Вот уже больше недели, как мы ждем от вас, милый бесценный Карл Карлович, известий; это меня немного беспокоит, но я все-таки надеюсь получать оные каждую минуту. С понедельника мы все переезжаем с места на место. Сначала вечером мы поехали в город, в Зимний дворец, для выступления с кадетами, там была жара нестерпимая. На другое утро мы с А. А. все разъезжали, чтобы проститься с Еленой Павловной, едущей в Москву, и которая много спрашивала о вашем здоровья и поручила мне вам кланяться, равно как и великий князь. После этого мы поехали осмотреться в 1-й корпус. Отдохнув дома, в 4 часа я отправился в корпус; меня поставили унтер-офицером на правый фланг гренадерского взвода и я дошел до измайловского парадного места и оттуда до Красного Кабачка, где угощал кадет по-прежнему. Оттуда А. А., С. А. и я отправились в Царское село. На другой день праздновали столетие обоих кирасирских полков, папа и моего. Они стояли по обеим сторонам большой аллеи, ведущей от Большого дворца через Китайский мост, мимо театра и Парнаса. Потом, по команде папа и моей, они выстроились в две колонны во дворе Большого дворца, где в палатке произошло молебствие. После оба полка прошли повзводно церемониальным маршем мимо мама; когда мой полк подошел, то я заскакал и папа поставил меня перед ним. В половине 4 ч. был обед, перед новым дворцом, офицерам и солдатам обоих полков; несколько раз они кричали "ура" и папа и даже мама выпили простой водки за их здоровье.
Праздник был чудесный, жара ужасная, и папа был всем очень доволен. Мы видели М. Гаксфорд (?) и Поля; у нас был весь вечер. Вчера поутру мы возвратились и, отобедав в Стрельни в 8 ч., вступили в Петергоф. Петя (сын К.К. Мердера) после похода, благодаря Бога, здоров; я у него уже был в палатке, где он уже успел заснуть. Сегодня у нас ничего особенного нет. Мы не можем нахвалиться летом, особенно в сравнении с прошлогодним. Однако я боюсь вам наскучить, милый друг, моим длинным рассказом, в котором я хотел вам все сказать, что у нас делается. Прошу вас, поклонитесь от меня Саре Николаевне, Машеньке и Хотинскому и обнять, если он с вами, нашего бесценного Василия Андреевича (Жуковского) и сказать ему, что я на будущей неделе непременно ему напишу. Папа и мама, сестрицы и братцы и все вас любящие вам кланяются. Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, целую и обнимаю вас мысленно от всего сердца.
Ваш Александр.

Александрия, 8-го июля 1833 г.
На прошедшей неделе не мог я вам написать, милый бесценный Карл Карлович, по случаю праздников. 25-го числа ничего особенного у нас не было, мы праздновали этот день как обыкновенно (полковые праздники) и вечером был бал в Monplaisir. 29-го числа папа взял меня в Кронштадт, где он осмотрел эскадру Крона. Мы лазили по некоторым кораблям. Возвращаясь, качка была ужасная, но я не пострадал. 1-го июля мы отпраздновали с большим торжеством. Поутру, как обыкновенно, был кавалергардский развод, и я вступил на главную гауптвахту на караул. Вечером был маскарад и иллюминация, которая очень хорошо удалась, кроме большого щита, который был затушен ветром. Но погода была, к сожалению, чрезвычайно холодная, особливо в сравнении с той, которая у нас до сих пор продолжалась. Под вечер стало, однако теплее и мы прокатились. Порядок и учтивость публики во время гуляния были примерны. 3-го числа папа сделал смотр нашему второму сводному полку и он был им чрезвычайно доволен, так что мы получили благодарность в приказе. На другой день папа взял меня снова в Кронштадт и я в первый раз был тогда в городе и осматривал все укрепления. Как я сожалел, милый мой друг, что вы не со мною. Не могу об этом хладнокровно думать. Такие там производятся работы, это удивительно, особенно в цитадели; я там полчаса после снова был с папа и мама, которая туда приехала, чтобы встретить гр. Бранденбург, ехавшую на "Александре". Ничего не было видать и мы уже хотели возвращаться, как вдруг вдали показался дым; мы решились идти на нашем новом пароходе Александрии на встречу и в середине эскадры графиня к нам пересела. Мама была очень обрадована. В этот же вечер было учение первому сводному полку, которое не так хорошо удалось, к сожалению, как наше.
6-го числа назначено было в Красном селе артиллерийское учение, но дождь помешал, вместо того мы смотрели учение варшавской бывшей дивизии, которою папа был очень доволен. Но мы совершенно вымокли, особливо вчера на артиллерийском учении, которое, не смотря на погоду, очень хорошо удалось. В сию минуту получил я ваше письмо, милый друг, от 22-го июня; видно, что ваше здоровье, благодаря Бога, поправляется, ибо вы о нем ничего не говорите; теперь я еще больше надеюсь увидеть вас совершенно здоровым.
Ваш верный друг Александр.

Александрия, 15-го июля 1833 г.
Пишу к вам, милый бесценный Карл Карлович, у мама в той комнате, где мы так часто вместе сидели. Сегодня в 12 ч. мы едем в Кронштадт для смотра двух дивизий Балтийского флота; время чудесное, вид будет восхитительный. Однако, я должен рассказать, милый друг, все происшествия нынешней недели.
В прошедшую субботу в кадетском лагере папа сделал тревогу, точно как прошлого года, маневры были направлены на собственную дачу. В воскресение не было ничего необыкновенного. В понедельник вечером мы поехали в Красное село и заняли не прежнюю квартиру, но в доме Михаила Павловича, весь верх. Погода нам все это время благоприятствовала. Во вторник поутру училась первая гвардейская пехотная дивизия, а вечером - 2-я, и папа был обеими чрезвычайно доволен. Я все время находился в ординарцах у него и он рассылал меня с приказаниями. Вечером же, после учения, была заря с церемонией в большом лагере. В среду было поутру учение всей гвардейской кавалерии и папа был чрезвычайно всеми доволен. Забыл вам сказать, что накануне мы в лагере были у обедни, по случаю именин Оли; она вас благодарит за поздравление. Возвращаюсь к среде. Вечером пили чай в Дудергофе, а потом были опять у зари в большом лагере. В четверток поутру учился весь гвардейский корпус вместе, с удивительным порядком, и жалко очень, что вы этого не видели.
Папа меня очень много посылал и я этим чрезвычайно рад. В этот же день вечером все гвардейские генералы, как прошлого года, пили чай в Дудергофе и оттуда мы поехали к заре в большой лагерь; все гвардейские музыканты вместе играли перед палаткой папа; вид удивительно величественный. Оттуда я с мама поехал в лагерь к черкесам; они нам показывали свою ловкость в различных упражнениях. Поужинав, мы все преспокойно легли спать, с мыслью быть завтра в 8 ч. у развода, но случилось совершенно иначе. Я преспокойно спал, как вдруг, в 4 ч. ночи, Дмитровский входит и говорит, что тревога в лагере и что кирасиры уже скачут. Я тотчас вскочил, оделся и поскакал, но долго искал папа. Вы можете представить себе мою радость. В 15 м. вся гвардия была готова и в действии; маневры кончились в 9 ч. Вчера вечером мы возвратились сюда. Однако, я должен кончить мое письмо, пора одеваться.
Обнимаю и целую вас от всего сердца. Ваш верный друг
Александр.

Александрия, 26-го июля 1833 г.
Извините мне, милый бесценный Карл Карлович, что я к вам не писал в прошедшую субботу, но у меня точно не было времени по случаю маневров; я пишу к вам сегодня, ибо боюсь, чтобы в эту субботу Красносельским парад мне не помешал. Время провели мы весьма весело в Гатчине, но вы можете быть уверены, что мне бы было гораздо приятнее, если бы я мог разделять cиe веселие с вами, мой милый бесценный друг.
В прошедший вторник мы поехали к обеду в Дудергоф, а оттуда на ночь в Гатчину. Прежде нежели начать вам рассказывать маневры, надо вам сказать диспозицию, которую я вам присылаю с письмом. Было 2 корпуса: новгородский, под командой Чечерина, но которым папа распоряжался, и белорусский, под командою Нейтгарта, который удивительно как хорошо маневрировал, особливо в первый день. Маневр кончился в среду, в 3 ч. утра. Мы были с авангардом Шильдера, несколько верст за колпинскую кирку нам так знакомую с ее кладбищем. У нас только что началось аванпостное дело, как вдруг пришло известие, что Гатчина взята со всем гвардейским саперным батальоном и двумя ротами финского стрелкового батальона. Мы сейчас бросили авангард и отправились в Пудость, где находился Исаков, который со своими двумя полками спас Шильдера, ибо Арбузов его совершенно обошел. Сим движением первая часть маневра (кончилась) и перемирие было заключено на 3 часа. Тут, т. е. в Пудости, мама приехала, мы пообедали и потом отдохнули, а в 3 часа снова на коня и тогда, обходом нарвского отряда, мы снова овладели Гатчиной и одним финляндским батальоном, чем совершенно и кончился маневр. Время сначала было прекрасное, потом испортилось, а под вечер снова исправилось. Меня папа очень много посылал и я на 4-х лошадях отъездил этот первый день. В этот же вечер был французский театр, во время которого я почти спал. Два дня у нас был отдых.
В четверток мы объездили верхом все наши бивуаки, а вечером были театр и бал, а в пятницу поутру была панихида, вечером папа поехал с черкесами и линейными казаками на аванпосты неприятельские и мы наделали пропасть тревоги; после этого было поздравление в собрании в арсенале, где мы очень веселились.
На другой день, т. е. 22-го числа, в 7 ч. утра, начался снова на том же месте маневр; мы принуждены были отступить и неприятель взял маленькие укрепления, построенные перед (констаблем?), не смотря на фугасы, взорванные способом Шильдера (противопехотная мина). Потом, когда все наши силы собрались, мы его начали преследовать и в Колпине маневр и кончился. Войска, т. е. вся пехота с пехот. артилер., пошла на бивуак перед дворцом, с тою разницею, что одной дивизией больше. Вечером после театра мы вышли на балкон, где по данному сигналу вся артиллерия выстрелила залпом, после чего вся гвардейская музыка сыграла зорю вместе, а потом молитву. Вид был чудесный; как я сожалел, что вас тут не было, милый друг.
После этого был бал, на котором я очень веселился; я был в линейном мундире. На другой день, т. е. в воскресенье, в 11 ч., был церковный парад на бивуаках, после которого папа объехал все войска, благодарил их и они кричали ура; не знаю, у всякого ли, но у меня, при виде сих войск, рождается какое-то особенное чувство, которое я выразить на словах никак не могу. После этого все общество собралось в арсенале, где побегали и поиграли и, наконец, позавтракали; было очень весело. Нельзя вам не сказать о двух англичанах, которые приехали посмотреть маневры и едут после этого в Ост-Индию; это два брата и этаких фигур я от роду не видел, точно как рисуют карикатуры в Лондоне. Один из них, в красном мундире, особенно забавлял всех своим лицом, глупостью и неловкостью. В этот же вечер мы возвратились в Петергоф и погода так перепортилась, что кадетам приказано сегодня же выступить из лагеря, но так как их после этого хотят распустить на 2 недели, то я попросил Александра Александровича позволить Пете у нас остаться; он совершенно здоров и очень весел. Ваши письма нас более и боле утешают, ибо, слава Богу, ваши припадки не возвращаются. Однако же, я слишком сегодня расписался и боюсь вам наскучить. Прощайте еще раз, обнимаю и целую вас искренно, от глубины моего сердца.
Ваш верный друг Александр.

Елагин, 5-го августа 1833 г.
Письма ваши, милый бесценный Карл Карлович, меня более да более радуют на счет вашего здоровья. Теперь я еще больше надеюсь увидеть вас совершенно здоровым, и эта одна мысль, могу вас уверить, милый друг, одна утешает меня в нашей разлуке. Куда мы ни приедем, все мне напоминает о вас и я никак не могу привыкнуть думать, что вы не со мною. Вот уже приближается осень, то время, где мы с вами так много веселились в Царском селе; лето и каникулы прошли нынешнего года удивительно как скоро. Желаю теперь, чтобы и осень, и зима прошли бы столь же живо, чтобы наступило снова то счастливое время, где мы снова увидимся, мой милый бесценный друг, и мне можно будет вас уже не на одних словах обнять, но, в самом деле, прижать к моему сердцу.
Меня очень обрадовало ваше свидание с В. А. Жуковским и с г. Жиллем; как странно случилось, что вы все три разом заболели. Наш добрый принц Ольденбургский вас также посетил. Завтра будет ровно год, что его произвели в генералы, и мы с вами первые ездили его поздравлять. Нынешнего года будет то же самое, но вас двух будет недоставать. Однако, я хочу вам рассказать, как мы провели наше время от среды прошедшей, т. е. 26-го числа. В этот день, как я уже вам писал, отряд военно-учебных заведений, по причине дурной погоды, оставил Петергоф. Петя, однако, у нас остался. На другой день мы праздновали рождение нашего маленького Никсы, который теперь уже ходит в русской рубашке. В пятницу поутру мы были с принцем Альбертом на охоте, и я застрелил в петергофском зверинце одного зайца и одного дикого козла, которого рога у меня. Вечером в этот же день мы поехали в Красное село, где папа приказал мне провести ночь в палатке, стоящей за ним, и так как А. А. был не совсем здоров, то С. А. со мною спал.
На другой день был парад большой на военном поле, где вся гвардия в первый раз была соединена вместе. Я командовал первым дивизионом Павловского полка. Папа был чрезвычайно доволен всеми, кроме бедными Измайловскими, которых приказано было оставить еще в лагере. В этот же вечер мы поехали на Елагин. Воскресенье мы провели как обыкновенно, а вечером были в театре. В понедельник мы разъезжали по городу и во вторник, 1-го августа, был церковный парад, в саду елагинском, всего отряда учебных заведений, и я, как прошлого года, нес знамя 1-го кадетского корпуса, может быть это и в последний раз. Со вторника у нас начались уроки по-прежнему; я могу смело сказать, что я начал с охотой, и надеюсь, что к вашему возвращению вы найдете во мне некоторые успехи. Папа ухал смотреть гренадерский корпус; однако, сегодня он должен возвратиться.
Прощайте, однако, мой милый бесценный Карл Карлович, время меня торопит, вот Эртель уже взошел в комнату. Прощайте еще раз; мама, сестрицы, А. А., С. А. и все наши вам кланяются, а я вас обнимаю и целую искренно от всего сердца.
Ваш верный друг Александр.
Мое почтение Саре Николаевне и поклон Машеньки и Хотинскому.

Александрия, 12-го августа.
Последние ваши два письма, которые мы получили вместе, милый бесценный Карл Карлович, нас еще более обрадовали на счет вашего здоровья. Жаль очень, что вам нельзя теперь ехать в Швейцарию; эти бездельники поляки должны видно везде портить все и уничтожать порядок. Я показывал ваше письмо папа, который этим был также удивлен, ибо у нас нет еще верных об этом сведений. Сегодня пишу я к вам из нашей милой фермы, но, к сожалению, петергофское настоящее время уже прошло. 6-го августа отпраздновали мы совершенно как прошлого года. 8-го числа принц Альберт уехал, 9-го числа должен был быть спуск корабля, но, по причине дурной погоды, его отложили, но мы все-таки отправились в Петергоф, а папа и мама приехали вчера. Петергоф удивительно как скучен, и я радуюсь, что скоро переедем в Царское село, именно после 15-го числа, т. е. после отъезда папа. Я вам кажется уже писал, что папа приказал мне сделать описание маневрам Красносельским и теперь приказал мне их переписать для Паскевича. Он поручил мне вас обнять и сказать вам, что он сердечно радуется, что ваше здоровье поправляется...
Прощайте, мой милый бесценный друг, обнимаю и целую вас искренно от глубины моего сердца. Ваш верный друг Александр.

Царское село, 19-го августа 1833 г.
С нетерпением ожидаем мы, милый бесценный Карл Карлович, писем от вас, которые вот уже больше недели не получаем; это начинает нас беспокоить, но я стараюсь утешить себя мыслью, что, может быть, вы оставили теперь Баден и находитесь по дороге в Италию. Вы удивитесь, я думаю, когда узнаете, что папа отправился было на Ижоре в Стетин, чтобы оттуда ехать на свидание с королем прусским и с императором австрийским, около Теплица* (договор об общей борьбе с революцией). Вы мне, надеюсь, извините, что я вам об этом не писал в прошедшей раз, ибо приказано было считать сию поездку секретом. Папа уехал в половине 2-го ночи с 15-го на 16-ое; с ним поехали кн. И. М. Волхонский, гр. Бенкендорф, гр. Орлов, Адлерберг, Арнд и флигель-адъютант гр. Гейден, а сухим путем отправился вперед Суворов. Мы со всеми простились, пожелали счастливого пути и думали на несколько месяцев расстаться с нашим бесценным папа. На другой день, в ужасную погоду, которая мне точно напоминала нашу прошлогоднюю волчью охоту, в Царском селе, вы можете себе представить наше удивление, когда вчера вечером мы играли преспокойно в залах, как вдруг папа открыл дверь и взошел в комнату; мы не хотели верить нашим глазам. Он нам скоро изъяснил все. Погода была такая сильная на море, что они не доехали даже до Ревеля, вследствие чего он решился возвратиться в Петергоф, где, не найдя ничего, он отправился в дрожках Эйхена до Стрельны и оттуда сюда, в тележке. Сегодня вечером он хочет ехать сухим путем.
Это письмо я начал еще вчера, но прежде возвращения папа, а потому я решился вам снова написать. Здесь все по-прежнему, но вас, милый друг, удивительно как недостает. По старой привычке я все захожу в ваши комнаты и каждый раз удивляюсь, что вас нет. У нас погода была свежа и прескверная; но со вчерашнего дня она поправилась. Третьего дня видел я все ваше семейство; все, слава Богу, здоровы и я нашел, что Никоша, Сашенька и Ваня удивительно как выросли. Петя и Поля приезжают сюда по субботам. Вчера вечером мы ездили верхом и сделали пребольшой тур, кругом всего Царского села, и заехали еще в Бабилово, где всякий куст напоминает мне наши охоты. Александр Александрович приказал привести сюда наших маленьких собак и Фингала и другую еще новую курляндскую легавую собаку. Мы будем по воскресеньям и по праздникам, если наши будут довольны, ходить на охоту. В предпоследний день в Петергофе мы были на охоте, и я убил двух фазанов.
На прошедшей неделе писал я к нашему милому Петру Егоровичу; мы его ожидаем к 30-му, но еще не наверно. Прощайте, однако, мой милый друг, время меня торопит. Поздравьте от меня, прошу вас, Сару Николаевну, со вчерашним днем ее рождения, равно как и всех ваших...
Папа и Мама, сестрицы и братцы, все наши учителя и мои товарищи поручили мне вам поклониться. Прощайте еще раз, обнимаю вас искренно от всего сердца,
целую вас мысленно.
Александр.

Царское Село. 26-го августа 1833 г.
Наконец, вы нас успокоили, мой милый бесценный Карл Карловичу письмом вашим еще из Бадена, в котором вы пишете, что на другой день вы едете в Веве (город в Швейцарии). Слава Богу, что у вас больших припадков не было. Каждое утро и каждый вечер молю Всевышнего, чтобы Он возвратил вас, мой милый друг, совершенно здоровым; надеюсь, что мои молитвы и всех вас знающих будут услышаны. В прошедшую субботу я остановился на том, что папа к нам возвратился совершенно неожиданно накануне вечером. Субботу провел он с нами, совершенно как бы он не уезжал, но, к сожалению, он ночью же отправился уже сухим путем в Швед, недалеко Стетина, для свидания с королем прусским.
Воскресенья провели мы совершенно как прошлогодние. После обедни мы хотели немного поохотиться. Для того мы отправились в Пулково, где охота находилась, ибо накануне они застрелили 7 волков в Каменке. Приезжаем туда и ничего не находим; это мне удивительно как напомнило прошлый год. Вечером в этот же день был вечер, на котором танцевали. В понедельник по приказанию папа, мы ездили осматривать кирасирские казармы. Петя и Поля к вам приехали вечером, так как и в суб. 22-го числа у нас было 2 урока: один фортификационный, а другой Арсеньева. Вместе с этим был у развода, потом у обедни, потом за большим обедом и, наконец, на балу, на котором, было очень весело. В среду у нас не было ничего особенного.
В четверг мы ездили в самый проливной дождь, в Красное село, на практическое артиллерийское ученье. Я сам наводил несколько раз и попадал; при этом мы осматривали и лабораторную часть; перед нами делали все снаряды. После этого мы осматривали с г. Христиани минные работы, и перед нами саперы сделали маленький участок сапы. Окончив все, мы пофриштыкали* (позавтракать (fruh, рано - Stuck, кусок) букв.: ранний кусок - закусить с выпивкой) в нашем доме, и, поблагодарив всех, отправились обратно в Царское село, но не успели еще доехать до церкви, как вдруг увидели Артамона, которого папа отослал из Митавы* (город в Латвии); он мне дал письмо от него, которое я имел удовольствие вручить мама. Вчера у нас погода поправилась, и мы воспользовались ею, чтобы поездить верхом. Мы поехали фриштыкать на павловскую ферму, с моими тремя братцами, (при этом очутились) в канаве, где я имел удовольствие слетать вместе с лошадью в грязь. А. А. испугался, но я совершенно не ушибся, у меня была новая лошадь Ростопчинская, которая часто спотыкается на передние ноги. Сегодня поутру мама берет меня на фриштык к Плещеевой, а на вечер я приглашен кн. Кочубеем на бал, по случаю именин Наталии Кирилловны. Спешу окончить письмо, ибо уже 8 ч.
Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, мама, сестрицы и все наши вам кланяются. Мое почтение всем вашим. Целую и обнимаю вас искренно от всего сердца. Ваш верный друг Александр.

Елагин. 6-го сентября 1833 г.
Благодарю вас, мой милый бесценный Карл Карлович, за ваше письмо из Берна от 14-го августа, оно приехало ко мне 29-го, и я считаю его самым лучшим подарком для моих именин. Мы все удивляемся, что вы не получаете наших писем, хотя я каждую субботу вам писал; я не мог писать только в последнюю, ибо у меня не было ни минуты времени, и оттого я вам пишу сегодня, в среду. Мы сердечно радуемся, что ваше здоровье поправляется. Я видел Мальцова, который нам сказал, что он вас нашел лучше, нежели до болезни, тоже самое сказал г. Жилль вчера приехавший на пароходе. Мы ежеминутно ожидаем нашего доброго Василия Андреевича (Жуковского). Мама была очень рада, узнав, что вы гостили у почтенной М. И. Вильдерлиц (?). С последнего раза, как я вам писал, много кое-чего прошло. В субботу поутру завтракал у именинницы Плещеевой, в Павловске, где все по-прежнему, а вечером был на балу у К. Кочубея, в честь Наталии Кирилловны, и я очень много веселился.
В воскресенье утро мы провели как обыкновенно, но на охоту не ездили, а просто верхом, в графскую Славянку и в Павловск. Я получил от Альфре маленькую английскую собачку, которая было убежала, но ее поймали. Вечером в этот день мы играли с Петею и с другими гостями в казаки и чеченцы, на башне, а потом был в собрании у мама. В понедельник вечером приехал наш милый принц Ольденбургский с Игнатьевым. Они нам также дали о вас известия. Вообразите, я уже... К сожалению, я не могу продолжать письмо, ибо почта едет.
Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, мама, сестрицы, братцы и все наши вам кланяются. Обнимаю и целую вас мысленно от глубины сердца. Александр.

Царское село. 15-го сентября 1833 г.
Мы все чрезвычайно удивлены, мой милый бесценный Карл Карлович, что вы все еще не имеете от нас известий, мы себе это не можем объяснить. Прошедшую субботу я не мог вам писать, ибо мне точно не было времени, но я о вас, мой милый другу очень думал; прошлый год пришел мне на память, дай Бог, чтобы подобного никогда не случалось. В этот день у нас был бал детский и фейерверк, и Костя щеголял в черкесском мундире, ему подаренном папа.
Я вам, однако, ничего не сказал о 30 авг. Мы провели этот день совершенно как прошлого года, но с тою разницею, что были на Елагине. Погода была чудеснейшая, настоящая июльская. Я ехал с мама и с Мери и с (не разобрано) в золотой карете. Мама подарила мне настоящую черкесскую лошадь, на которой я уже ездил несколько раз. Но какой несчастный случай произошел у нас в прошедшее воскресенье. Мы поехали смотреть маленькое ученье конвойных линейных казаков, которые везде нас сопровождают; они были разделены на две части, одна на другую наскакала и командир их, поручик Расветаев, был ранен, недалеко от меня, пулей в ногу насквозь, но, слава Богу, рана не опасна. Благодарю Бога, что Он меня от этого спас.
Осень у нас довольно хороша; мы стреляли несколько раз в цель, и сегодня поутру ходили на дупелей, но ни одного не убили. Я вам сегодня письма не доканчиваю, ибо мы ждем папа нынешнюю ночь, и я желаю, чтобы вы узнали об его возвращении чрез мое письмо.

16-го сентября, поутру.
Ожидание наше не сбылось, ибо папа не приехал, но мы все-таки надеемся его сегодня увидеть. Вероятно, я вам в будущем письме об этом напишу. Прощайте, мой милый друг, мое почтение Саре Николаевне и поклон всем вашим. Мама, сестрицы и братцы поручили мне вам поклониться, равно как и А. А., В. А. Жуковский, который к нам приехал в воскресенье совсем здоровым; вы можете себе представить, как я был обрадован.
Все наши вам также кланяются.
Прощайте еще раз, мой милый бесценный Карл Карлович, обнимаю и целую вас искренно от всего сердца. Ваш верный друг Александр.

Царское село, 22-го сентября 1833 г.
В прошедшую субботу писал я к вам, мой милый бесценный Карл Карлович, что мы уже утром ожидали, но он (император Николай) приехал вечером, только что мы успели выйти в собрание. Он, слава Богу, совсем здоров и приехал сюда из Модлина в 3 дня и 16 часов. Он смотрел там всю действующую армию, которой он был чрезвычайно доволен. Он был также в Варшавской цитадели, но не в городе. Из Мюнхена, Греца он привез мне пару чудеснейших пистолетов и штуцер* (это оружие предназначено для точной и дальней стрельбы), который я уже пробовал. Прошедшее воскресенье мы провела совершенно по-прежнему и были на охоте, на которой однако же, ничего не затравили и не видели. Вечером был маленький бал. На этой неделе у нас начались маленькие частные экзамены для Василия Андреевича и сегодня был у Арсеньева, которым он доволен. Папа и мама поехали вчера в город, и мы ждем их теперь каждую минуту.
Третьего дня получил и я ваше письмо от 5-го сентября, в котором вы говорите, что провели 30-ое число в Женеве с гж. Виельгорской. Я показывал оное папа, и он поручил мне вас поблагодарить за чувства ваши к нему. Мы всё радуемся, что сильных биений сердца с вами с самого отъезда из Берлина не было. Мы любопытны узнать, мой милый друг, отчего вы едете теперь в Рим на зиму, а не по-прежнему в Ниццу. Не могу я вам, право, изъяснить на словах того нетерпения, которое я чувствую, думая о вашем возвращении. Я бы желал, чтобы вся зима прошла точно также скоро, как теперь недели текут. Сегодня я письмо здесь оканчиваю, но завтра я буду продолжать.

23-го сентября (1833 г.)
Папа и мама вчера вечером приехали сюда, и было собрание, на котором теперь большею частью с гор катаются. Сегодня вечером должен быть немецкий театр, новая какая-то актриса будет играть.
Г. Жилль к вам также пишет сегодня. Теперь у нас все пошло по-прежнему, но вас одного не достает, мой милый бесценный Карл Карлович. Я одною только мыслию утешаюсь, что наша разлука для вашей пользы и что, возвратившись, вы уже будете совершенно здоровы. Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, мое почтение всем вашим. Мама, сестрицы, братцы вам кланяются, равно как я В. А. Ж., А. А. К., С. А. Ф., П. Л. Жилль, Экспар, Ю. Ф. Бар., Ш. К. Дун. и В. И. Дуб, и все вас любящие.
Обнимаю вас мысленно от всего сердца. Ваш веерный друг Александр.

Царское село, 30-го сентября 1833 г.
На днях получил я, мой милый бесценный Карл Карлович, письмо ваше от 10-го сентября, в котором вы говорите, что у вас опять было биение сердца в тот же день, как прошлого года тут, но слава Богу, что оно прошло без кровопускания; как бы я желал, чтобы оно было последнее.
На этой неделе у нас были экзамены перед Василием Андр. (Жуковским). Он иными был доволен, но другие могли бы быть лучше. Я ни минуты не имею времени, чтобы продолжать сие письмо. Итак, прощайте, мой милый друг, все наши вам кланяются. Обнимаю вас мысленно. Ваш верный друг Александра

Царское село, 7-го октября 1833 г.
Последнее письмо ваше, мой милый бесценный Карл Карлович, нас еще более успокоило и обрадовало. Дай Бог, чтобы от виноградного лечения вы совсем поправились. В чувствах ваших ко мне я давно уверен и тем больше желаю, чтобы вы к нам возвратились, друг мой, дабы сии чувства не раздражали ваше сердце. Вы можете себе представить, как я жду сию минуту, когда нам можно будет снова обнять друг друга, уже не в мыслях, а наяву. Однако, я должен вам рассказать о том, что у вас было на этой неделе. Мы оставались тут, и В. А. (Жуковский) был, кажется, доволен экзаменами.
Папа и мама со всем здешним обществом ездили на три дня в Гатчину на охоту. В четверг они возвратились, и мы поехали смотреть минные опыты Шильдера в Красном селе, которые удивительно как усовершенствовались. Сегодня папа едет в Петербург на парад тамошнего гарнизона. Но я на нем не буду. Время меня торопит и я должен кончить. Прощайте, мой милый друг. Папа, мама, сестрицы, принц Ольденбургский и все ваши вам кланяются. Обнимаю вас мысленно от всего сердца. Ваш верный друг Александр.
Мое почтение всем вашим.

Царское седо, 14-го октября 1833 г.
Через последнее письмо ваше, мой милый бесценный друг, и чрез г. Викулина, видевшего вас в Веве, узнали мы, что виноград вам приносить пользу, дай Бог, чтобы вы после этого совсем выздоровели. Снятие винограда должно быть весьма любопытно, особливо для того, который никогда этого не видел. Слышал я, что Устинов вас веселит, и радуюсь этому. Мы видели его стихи на ваших детей. Петя и Поля, как вы уже верно знаете, ездят каждое воскресенье с нами верхом и были несколько раз на охоте, но ничего не находили. В прошедшее воскресенье был парад кирасирам и гусарам, я был в первом взводе и папа был обоими очень доволен. Вчерашний день вам напоминает, я думаю, прошедший год; новорожденный Миша очень вырос, и скоро будет ходить. Сегодняшний день имеет также воспоминание, но печальное. Не могу о ней* (о бабушке, жене Павла I, матери Николая I, Марии Федоровне, умерла в 24 октября) хладнокровно вспомнить, она меня так любила. Павловск, наш милый Павловск, сколько в нем для нас милых воспоминаний, там все по-прежнему, но души не достает. Помните в 1828 году, в этот день, она была уже не здорова, и с какою радостью она встретила папа, возвращавшегося из Турции. Этот день для вас еще тем памятнее, что вас произвели в генералы. Время, однако же, меня торопит. Прощайте, мой милый бесценный друг. Папа, мама, сестрицы и братцы и все вас любящие вам кланяются.
Обнимаю и целую вас искренно от всего сердца. Ваш верный друг Александр.
Мое почтение всем вашим.

Царское село. 21-го октября 1833 г.
Ваши припадки, милый бесценный Карл Карловичу нас снова обеспокоили насчет вашего здоровья, но, слава Богу, что они были несильные. Вы едете на зиму в Рим, надеюсь, что это пребывание ваше в Италии вас совершенно поправит, молю о сем каждое утро, каждый вечер Всевышнего, и надеюсь, что наши всеобщие моления будут Им услышаны. Письмо ваше, милый друг, вручил я папа. Нынешний год мы остаемся долее в Царском селе, что для меня весьма приятно. В будущую среду хотят, однако, уже возвратиться, и мы будем жить в Аничковом. Мы все, слава Богу, здоровы, и желаем от всего сердца вашего скорого возвращения и выздоровления. Прощайте, милый бесценный Карл Карлович. Папа, мама и все наши вам кланяются.
Обнимаю вас мысленно от всего сердца. Ваш верный друг Александр.

С.-Петербург. 27-го октября 1833 г.
Пишу к вам, мой милый бесценный Карл Карлович, уже не из нашего милого Царского села, а из Аничкова дворца, где мы одной ногой живем в первом этаже, а другой в третьем. Сплю я в наших старых комнатах вверху, а учимся в комнатах покойного графа Модена, и именно в бывшей его гостиной. Мы переехали сюда в среду 25-го числа, после обеда. Осенью нынешнего года мы никак не можем жаловаться. Погода нам благоприятствовала до самого последнего дня, в который мы даже успели поездить верхом, не смотря на маленький мороз. Накануне, т. е. 24-го числа, мы ездили на панихиду в Павловск. День этот и особливо ночь мне весьма памятны, и я не могу вспоминать хладнокровно о нашей милой grand-maman, которая и вас так любила. Слезы у меня невольно катятся из глаз, когда я вспоминаю о счастливом времени, которое мы провели с ней в милом Павловске. Зачем оно так скоро прошло и не может больше воротиться. Теперь все переменилось, даже и мы, мой милый друг, не вместе. Прежде и мысль мне в голову не приходила, что мы когда-нибудь будем разлучены. Зато, как нам будет сладостно снова быть вместе, прижать вас к моему сердцу и видеть вас опять у себя, а не в Германии, ни в Италии. Дай Бог, чтобы зима, которую вы проведете в Риме, вас совершенно восстановила. Как я бы желал, чтобы зима наступающая прошла бы как сон, чтобы лето наступило и мы были вместе.
Время наше мы проводили в Царском селе очень весело. Занятия по обыкновению, а вечером в собрании у мама, тут уже совсем другое, и чрезвычайно до этих пор скучно. Вчера мы ездили смотреть выставку картин в Академии художеств, там есть много прелестных картин, особенно Брюллова, Щедрина и нового художника Лебедева* (М. И. Лебедев (1811-1837, Неаполь) - русский живописец-пейзажист; сын крепостного). Сожалел я очень, что вы ее не можете видеть. Каждую минуту ожидаем мы от вас писем. Прошу вас засвидетельствовать мое почтение Capе Николаевне, Машеньке и Хотинскому. Папа, мама, сестрицы и братцы вам кланяются, так как и А. А., С. А., Ф. П., Л., В. А. Ж.,Л.Р. Ек., Ю. Ф. Б. Ш., К. Д., В. И. Д., гг. учителя и мои товарищи.
Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, целую и обнимаю вас мысленно от всего сердца. Ваш Александр.

С.-Петербург. 4-го ноября 1833 г.
Ваш новый припадок, милый бесценный Карл Карлович, перед отъездом вашим в Италию, нас снова чрезвычайно испугал, но, слава Богу, что он был так слаб и обошелся без кровопускания. У нас тут все устроено по-прежнему: и прогулка, и фехтование, и верховая езда, и гимнастика, и время удивительно как живо летит. Мы надеемся получить от вас письмо из Рима, дай Бог, чтобы счастливо доехали. Вы знаете, мой милый друг, как я вас люблю, и потому не будете удивляться, что я с таким нетерпением жду снова лета, чтобы быть с вами. Время меня торопит, и я должен непременно кончить. Папа и мама и все наши вам кланяются, мое почтение всем вашим. Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, обнимаю вас мысленно от всего сердца. Ваш верный друг Александр.

С.-Петербург, 11-го ноября 1833 г.
Вот уже скоро две недели, милый бесценный Карл Карлович, как мы не имеем от вас писем. М. Гаксфорд одна получила письмо от Сары Николаевны из Милана, через что мы узнали, что вы счастливо туда доехали. Надеюсь теперь скоро иметь от вас известия уже из Рима. У нас осень нынешнего года что-то весьма долго продолжается, снегу вовсе нет. На этой неделе мы праздновали двух именинников - дядю и братца.
В этот день мы были в Михайловском дворце у обедни, потом в экзерциргаузе был церковный парад Московскому полку. В 3 ч. был полковой обед, т. е. офицерам сего полка, также в Михайловском дворце, и, наконец, вечером было открытие нового Михайловского театра, близ дворца. Русскую пьесу играли довольно глупую: Знакомые и незнакомцы, и балет -  Амур в деревне. Театр этот весьма хорошо и мило отделан. Вчера была в Зимнем дворце свадьба Ф. А. Безобразова с Б. Хилковой. Мы все, слава Богу, здоровы, хотя у меня был маленький кашель.
Желал бы продолжать письмо, но не могу, ибо почта немедленно отправляется. Папа и мама и все наши вам кланяются. Обнимаю и целую вас от всего сердца, мой милый друг. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 18-го ноября 1833 г.
Ждем каждую минуту, милый бесценный Карл Карлович, от вас писем, ибо вот уже три недели, как мы не имеем от вас известий, что нас очень беспокоит. Вы, вероятно, уже в Риме и пользуетесь хорошею погодою, чтобы осмотреть примечательные места, которых там так много, тогда как мы тут в своих комнатах, и видим только, как дым прямым столбом поднимается к верху, при 11 градусов мороза. Прошедшую субботу вода была так высока, что она во многих местах показалась на улицах, и даже была здесь в нашей бане, но к счастью она скоро начала опускаться и вреда большого не сделала.
Занятия у нас идут по-прежнему, но, к сожалению, некоторые уроки на нынешней неделе я нехорошо знал, что мне крайне прискорбно, ибо папа этим был недоволен. Чувствую, что мне еще очень трудно взять верх над собою, но надеюсь, что после нескольких усилий оно сделается мне легче и что тогда я буду всегда хорошо и с любовью исполнять мою обязанность, которая, конечно, теперь мала, но будет со временем великая. Итак, надеюсь, что при возвращении вашем, мой милый друг, вы меня найдете совсем другим во всем дурном.
Прощайте, мой милый бесценный Кард Карлович. Мое почтение всем вашим. Папа, мама, сестрицы и братцы и все вас любящие вам кланяются. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 25-го ноября 1833 г.
Вы можете себе представить, милый, бесценный Карл Карлович, нашу всеобщую радость при получении вашего письма от 28-го октября из Флоренции; мы из него увидели, что вы, благодаря Бога, здоровы, и надеетесь быть через 5 дней в Риме. Я вам уже писал, мой милый, как мы о вас беспокоились. Папа спрашивал меня каждое утро и каждый вечер, не имею ли я от вас писем, и поручил мне, еще перед своим отъездом, поклониться вам, мой милый друг. Вы, вероятно, удивитесь, что я говорю перед своим отъездом, мы сами были в таком положении третьего дня. Никто ничего не знал, как вдруг пана нам объявил вечером, в 8 ч. в четверть, что он едет в Москву ночью; так и сбылось, и на другой день в городе никто этому верить не хотел, тем паче, что папа был в тот же вечер в театр. Мы, слава Богу, здоровы и все еще в Аничковом дворце. С четверга у нас установилась зима и санная дорога, но, вероятно, ненадолго, ибо уже тает.
Прощайте, мой милый, бесценный Карл Карлович, почта сейчас едет. Мама, сестрицы и братцы вам кланяются, равно как и В. А., А. А., С. А., Л. Р., Ф. П., Ю. Ф. Б., Ш. К. Д., В. И. Д. и мои товарищи. Мое почтение всем вашим. Обнимаю и целую вас от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 2-го декабря 1833 г.
На нынешней неделе получила мы, мой милый бесценный Карл Карлович, первое ваше письмо из Рима; слава Богу, что вы себя хорошо чувствуете и что припадки с вами реже встречаются. В прошедшем письме писал я вам, что папа поехал в Москву, а сегодня он уже возвратился и, слава Богу, здоров, и поручил мне вам поклониться. Вы писали Семену Алексеевичу, чтобы мы присылали вам письма через курьеров, но так как они редко ездят, то я вам пишу еще через почту. Зима у нас порядочная стоит, второй день что 15°; мы ходим гулять по-прежнему, и я обыкновенно одеваю казацкий чекмень. Мы, слава Богу, все здоровы и вашим всем кланяемся. Прощайте, мой милый друг, обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 9-го декабря 1833 г.
Последние письма ваши, милый, бесценный Карл Карлович, нас снова чрезвычайно перепугали насчет вашего здоровья, но, слава еще Богу, что вы обошлись без кровопускания. Я вполне разделяю надежду вашу на Всевышнего и уверен, что Он услышит всеобщие молитвы наши и возвратит вас к нам совершенно здоровым. Это последнее письмо ваше получил я 5-го числа, после того как я присутствовал при принятии нового турецкого посла, Ахмет-паши. 6-го числа был поутру, как обыкновенно, выход, на котором папа был в казацком мундире, а дамы все в русских сарафанах, что было прелестно. Вечером был бал в Белой зале, на котором я чрезвычайно веселился. Поздравляю вас наперед с Рождеством, ибо письмо мое, я думаю, приедет к вам не прежде сего времени; как мне горестно, мой милый друг, что я должен буду начать новый год без вас; вот уже скоро год, как вы сделались нездоровы, не могу хладнокровно думать о сем ужасном времени, воспоминание о нем мне раздирает сердце. Как зато будет для нас приятно и как мы будем счастливы, когда мы снова будем вместе.
Я представляю себе, как вы будете вспоминать о нас, особенно 14-го числа и потом 24-го, в то время, когда мама будет раздавать нам тут подарки. Однако, я перестану огорчать вас и себя этими воспоминаниями. Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович, Папа, Мама, сестрицы и братцы вам кланяются, равно как и А. А, В. А., С. А., X Р., Ф. П., Ю. Ф. Б., Ш. К. Д. В. И Д. и мои товарищи. Мое почтение всем вашим. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.
.
С.-Петербург, 16-го декабря 1833 г.
Последнее письмо ваше, милый бесценный Карл Карлович, получили мы во вторник 13-го числа; из него мы узнали, что вы, благодаря Бога, последнее время хорошо себя чувствовали; дай Бог, чтобы оно так продолжалось, и я имею притом теперь еще большую надежду увидать вас совсем здоровым; мне сегодня еще ночью свилось, что вы возвратились уже совсем здоровым и что мы по-прежнему снова вместе. Дай Бог, чтобы сон этот как можно скорее выполнился и наяву.
14-го числа я много о вас думал, и вы можете себе представить, как мне было жаль, что вас в первый раз не было на молебне. Боже мой, как время летит, как подумаю, что тому уже восемь лет, как вы были сделаны флигель-адъютантом. Поздравляю вас, мой милый бесценный Карл Карлович, с наступающим новым годом; как мне снова прискорбно, что я начну его без вас и что не вы мне подарите книгу для моего журнала. Дай Бог, мой милый друг, чтобы вы его лучше провели, нежели 33-й, который вечно останется в душе моей, ибо это первое, могу сказать, несчастье, которое я испытал в жизни моей.
Прошу вас поздравить с тем же Сару Николаевну и всех ваших. Прощайте, мой милый друг, письмо ваше вручил я папа, и он вам кланяется, равно как и мама, сестрицы и братцы. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 30-го декабря 1833 г.
Вот уже последнее письмо, мой милый бесценный Карл Карловичу которое я вам пишу в этом году; как я бы желал, чтобы оно было совсем последнее и чтобы мы были снова вместе. Вы можете себе представить, мой милый друг, как я о вас думал во время вашего Weihnachts Abend* (сочельник). Я получил много хорошеньких подарков. Книги, ружье и фарфоровые вазы, все было по-прежнему и на прежних местах, одного только вас и недоставало. В самое Рождество, поутру, была обыкновенная церемония и молебен, которая чрезвычайно тронула доброго принца Оранского. Войско играло новую музыку на "Боже Царя храни", сочиненную Львовым, адъютантом Бенкендорфа. Это придало еще больше торжества. Вечером в этот же день танцевали у мама, в ротонде, и я очень веселился. На другой день, не смотря на сильный мороз, мы гуляли пешком с молодым принцем Оранским, с которым я совершенно познакомился. К обеду были приглашены кадеты, с которыми мы играли весь вечер. В третий день были живые картины у Елены Павловны, представленные сестрицами и двоюродными сестрицами. Все были ими восхищены. После этого опять танцевали. В четверг уроки начались у нас, однако, вечером мы маскировались с молодым принцем, который нас очень забавляет. Вчера был бал в Аничковом и я очень веселился. Завтра будут у нас опять кадеты.
Прощайте, мой милый друг, папа, мама, сестрицы и все вас любящие вам кланяются. Мое почтение всем вашим. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш Александр.

С.-Петербург, 20-го января 1834 г.
Вы можете себе представить, мой милый друг, как мы все радовались, узнав из последнего письма вашего, что вот уже три недели, как с вами не было припадков; дай Бог, чтобы они никогда не возвращались и чтобы вы могли к нам как можно скорее возвратиться уже совсем здоровым. Поручение ваше к папа я исполнил. Он вчера с мама и с принцем Оранским поехал в Петергоф и сегодня они должны возвратиться. В прошедшую субботу мы ездили смотреть Muette de Portici* (Немая из Портичи (фр. La muette de Portici) - пятиактная опера Даниэля Обера), и сегодня опять поедем. Оно мне чрезвычайно напоминало Берлин. Сегодня поутру ходили мы слушать придворных певчих. Они пели новое "Боже Царя храни", которое удивительно как хорошо, и в эту минуту, как я вам пишу, Виельгорский это играет на фортепиано, а молодой принц Оранский аккомпанирует его. Вот слова:
     Боже царя храни,
     Сильный державный,
     Царствуй на славу нам,
     Царствуй на страх врагам,
     Царь православный.
     Боже Царя храни.

Вы, верно, любопытны знать, каков молодой принц Оранский. В нем есть много хорошего, но он весьма бывает необдуман в своих словах и действиях. Прощайте, однако, мой милый друг. Сестрица и все наши вам кланяются. Мое почтение вашим. Обнимаю и целую вас мысленно. От всего сердца ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 10-го февраля 1834 г.
В прошедшее воскресенье получил я от вас, мой милый, бесценный Карл Карлович, письмо ваше и маленькую мозаику камней, за которую вас от всего сердца благодарю. Сегодня получил я еще другое письмо, из которого узнал, что припадки, благодаря Бога, не возвращались; дай Бог, чтобы с этим и все кончилось и чтобы вы могли провести хоть конец лета со мною. Через месяц уже будет год, как мы с вами в разлуке, памятный для меня день во многих отношениях и который я буду помнить всю жизнь. Это было первое испытание, которое на меня наложил Всемогущий Отец. Занятия у нас, кажется, идут хорошо, по крайней мере, я нахожу в них удовольствие, к чему мне было чрезвычайно трудно приучить себя, как вы сами это знаете. Я, благодаря Бога, здоров, но мама, вот уже неделя, как страдает головной болью. С молодым принцем Оранским было весьма неприятное приключение: ему качелями свернуло совсем ноготь с пальца и он очень страдает, однако, они хотят ехать во вторник. У А. А. родился сын Павел.
Прощайте, мой милый друг, папа, мама, сестрицы и все вас любящие вам кланяются. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 17-го февраля 1834 г.
Вот уже целая неделя, милый бесценный Карл Карлович, как мы не имеем от вас писем. Мы это приписываем остановке за реками; везде, говорят, началась весна, даже у нас уже вторая неделя все постоянные оттепели; после ужасных холодов, это непостоянство погоды причиною, что многие у нас больны. Мама также простудилась и две недели страдала ужасными головными болями. Теперь ей лучше. Во вторник мы расстались с принцами Оранскими, они оба очень были огорчены, и отец нарочно поручил мне вам поклониться. Я, слава Богу, совсем здоров и занимаюсь по-прежнему, однако, с большей охотою. Извините мне, мой милый друг, что я вам так мало пишу, но у меня сегодня очень много работ. Итак, прощайте. Папа, мама, сестрины, братцы вам кланяются. Мое почтение всем вашим. Обнимаю и целую вас от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 24-го февраля 1834 г.
Последнее письмо ваше, милый бесценный Карл Карлович, получил я в прошедшее воскресенье, поутру. Мы все радовались, что вы, благодаря Бога, чувствуете себя хорошо, дай Бог, чтобы это так в продолжалось и чтобы вы как можно скорее возвратились, ибо не могу вам выразить, мой милый, как мне сердце раздирает эта мысль, что вы не будете тут к 17-му апрелю, столь важному для меня дню. Ибо вы, я думаю, знаете, что я буду присягать в день Пасхи, т. е. 23-го апреля, сперва как наследник, а потом как военный, и до этого дня осталось только 8 недель, но боюсь вас, мой милый, этой мыслью огорчить и потому перейду к тому, что у нас делается. Весна настоящая, снегу почти нет и за Неву начинаем бояться. Мы гуляем по-прежнему, ездим верхом, фехтуем. На нынешней неделе, в среду, мы ездили смотреть новую трагедию Пожарский, сочин. Кукольником. В ней есть многие хорошие места и особливо последняя сцена, где избирают Михаила Романова и потом поют Боже Царя храни по новой музыке.
С завтрашнего дня у вас начинается масленица, а вечером будет детский бал у Едены Павловны, по случаю рождения Мар. Мих., а в Зимнем дворце большой. Прощайте, мой милый друг. Папа, мама, сестрицы и все вас любящие вам кланяются. Мое почтение всем вашим. Обнимаю и целую вас от всего сердца. Александр.

С.-Петербург, 3-го марта 1834 г.
Пишу к вам, мой милый, бесценный Карл Карлович, поутру сегодня, ибо вечером будет у нас детский маскарад, наподобие прошлогоднего, и потому думаю, что у меня не будет много времени, тем более что мы эти последние дни масленицы ведем довольно беспорядочную жизнь.
Третьего дня, вечером, папа меня взял с собою в русский театр, в "Горе от ума", что я в первый раз видел и очень смеялся, оттуда мы с ним еще заехали во французский театр, где мама была, я там еще видели конец одной пьесы, ужасно отвратительной. Вчера у нас было много гостей и кадет в Аничковом дворце, где мы и обедали, и катались с гор, точно как прошлого года, не смотря на то, что горы уже много пострадали от солнца, однако, мы очень веселились. Вчера же вечером был у Волхонского на балу и танцевал там до второго часу и потому сегодня так поздно встал. Завтра предстоит Dejeuner dansant* (костюмированный бал (бал-маскарад)), который, вероятно, продолжится от 2 ч. до 12 ч. в. Жду с большим нетерпением вашего письма сегодня вечером или завтра поутру. Из последнего вашего письма мы видели, что вы, слава Богу, здоровы; дай Бог, чтобы это так продолжалось. Прощайте, мой милый бесценный Карл Карлович. Папа, мама, сестрицы и все вас любящее вам кланяются. Мое почтение вашим. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

С.-Петербург, 10-го марта 1834 г.
Вот уже и 11-е марта, мой милый бесценный Карл Карлович, вот уже год, как мы в разлуке. Боже мой, как время летит. Этот день я буду вечно помнить, это было первое испытание, наложенное на пеня Богом, иначе я не могу этого считать. В нашей разлуке я одной только мыслью утешаюсь, что она для вашей пользы, чтобы возвратить вам ваше здоровье; дай Бог, чтобы так и сбылось, и чтобы в будущий год мы уже были вместе. Сегодняшний день также для нас памятен, как я помню, как я радовался, когда нес к вам от папа генерал-адъютантские эполеты и аксельбанты. Представляю себе живо ту минуту, когда можно будет вас прижать к сердцу; как бы я желал, чтобы эта минута была недалеко по той самой причине, про которую я вам писал в последнем письме.
Из ваших последних писем, мой милый друг; мы с радостью видели, что здоровье ваше поправляется; не могу вам изъяснить, как каждое подобное письмо всех нас радует, всех тех, которые вас искренно любят.
Мама также вспомнила этот день и поручила вам сказать, что она надеется, что вы возвратитесь к нам уже летом совершенно здоровым. Не могу вам выразить, какое на меня сделало впечатление это 11-е нарта; оно некоторым образом меня переменило. Прощайте, ной милый друг, папа, мама, Них. Пав., принц Ольд., сестрицы, братцы, Вас. Андр., Алекс. Ал., С. А., Фед, Петр., Л. Ром., Ю. Ф. Бар., Шер. К Дун., В. И. Дуб., Мими, все гг. учителя и мои товарищи вам кланяются. Мое почтение Саре Николаевне, которая, я уверен, в этот день обо мне вспомнит, и всем вашим. Обнимаю и целую вас мысленно от всего сердца. Ваш навсегда Александр.

Карл Карлович Мердер, к величайшему горю его августейшего воспитанника, скончался в Риме 24 марта 1834 года.

Письмо Семена Алексеевича Юрьевича к Марии Ивановне Гоксфорд
Цесаревич Александр Николаевич при получении вести о кончине своего воспитателя

Царское село. 6-го мая 1834 г.
Как мне приятно, милостивая государыня Марья Ивановна, сообщить вам, что государь император приказал оставить для Сары Николаевны (вдова К.К. Мердера), на лето в Царском селе, квартиру, которую вы занимали в прошлом году. Узнав об этом, милый наш великий князь (Александр Николаевич) ходил осматривать ее, чтобы удостовериться, что она может быть пригодна для семейства вашего, особенно по возвращении Сары Николаевны. В Китайской деревне все квартиры уже распределены, и не нашлось ни одной, которая была бы удобнее и обширнее вашей. Не могу без особенного чувства рассказать вам, как поражен, был великий князь неожиданной для него вестью о кончине незабвенного, бесценного своего друга и наставника, единственного Карла Карловича.
В среду, в 8 часов вечера, государь император, по прибытии в Царское село, сообщил ему сам эту слишком  чувствительную для нежного сердца его, - столь горячей любовью привязанного к своему другу, - эту слишком горестную весть. Я сидел в это время за работой, в той самой комнате, которую занимал некогда Карл Карлович, как внезапно вбегает ко мне великий князь в сильном расстройстве - в слезах, рыдая, бросается он на колена перед диваном. В первый момент, я не вдруг понял причину сего внезапного отчаяния, - но мне не нужно было долго догадываться о причине, - рыдания великого князя объясняли мне оную, и вместо утешения, я смешал слезы мои с его слезами. Дав время облегчить слезами столь сильный порыв сердечной скорби - я поднял великого князя; - обнимая меня, он сказал: «Не понимаю, как вы могли скрывать от меня свои чувства и как я не мог догадаться об  ожидавшей меня горести. Боже мой, я все надеялся, что скоро увижу моего бесценного Карла Карловича».
Слезы и рыдания прерывали несколько раз слова его. Объяснив волю государя императора, чтобы удалить от него всякое подозрение о сем горестном для всех нас событии, и собственно мне данное его величеством приказание скрывать скорбь мою, - я не мог не сказать, что эта скорбь была тем тяжелее для моего сердца и мучительна - ибо не могла быть ни с кем разделена. После недолгого размышления великий князь присовокупил.
«Как хорошо, однако, сделали, что не сказали мне перед присягой моей».
Поуспокоившись, он припомнил, что Карл Карлович в  первый раз почувствовал пагубную болезнь свою в этой самой комнате и на этом самом диване в первый раз открывали ему кровь, чтобы облегчить сильное биение сердца.
Это было 9-го сентября 1832 года, в 4 часа пополудни.
На следующий день, в четверг, я прочитал великому князю письма Александра Васильевича, - новые слезы, новые рыдания. Когда дошло до желания Сары Николаевны, чтобы тело покойного было перевезено в Петербург, он весьма тому обрадовался и сказал, что государь отнюдь не будет противу сего.
Сегодня его величество изволил расспрашивать меня о великом князе, и когда я сообщил описанные мною выражения чувств скорби его, которая до сих пор ясно обнаруживается и на лице его и в его действиях, равно и то, что он часто и долго стоит, погрузясь в размышления, перед портретом незабвенного Карла Карловича, - его величество изволил сказать мне: «Я весьма этим доволен; таковые чувства его мне весьма приятны; надо, чтобы он чувствовал свою потерю».
На днях, т.е. в среду или четверток, надеюсь иметь удовольствие видеть вас: вы должны быть на параде, лично дополню на словах, чего не досказал вам на бумаге, о милом нашем великом князе и о прекрасном его сердце. Да сохранит Бог его с такими чувствами навсегда для счастья многих, многих. 
Наверх