, или Нечто такое, о чем гордая философия и грезить не смеет
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Для тихого и спокойного наблюдателя ни один век так не примечателен, как наш. Везде брожение и кружение в умах и в сердцах человеческих; везде борьба света со тьмою - борьба мертвых идей с живыми - мертвой, немощной волей с живой деятельной силой - брань ЗВЕРЕчеловека с будущим Духочеловеком.
Напряги последние силы твои человек! Сама борьба твоя возвещает высшую натуру, в тебе усыпленную. Ты предчувствуешь, ты ощущаешь достоинство своё: но всё вокруг тебя еще темно, и светильник слабого твоего разума недостаточен к освещению предметов, которых ты достигать должен.
Говорят, мы живем в веке Просвещения - но правильнее сказать бы надлежало в веке Мерцания. Кое-где мелькнёт свет сквозь облако тьмы: но он не освещает еще ни разума нашего, ни сердца. Люди несогласны в понятиях, ученые спорят, а где спор, там нет истины.Наиважнейшие для человечества предметы еще не утверждены; мы несогласны ни в начале разума, ни в начале нравственности, или побудительной причине воли, - доказательство, что мы посреди сего времени Просвещения не знаем еще, какова у нас голова и сердце.
Может быть все это мы скорее бы узнали, если бы не воображали себе, что светильник познания у нас уже в руках; и если бы мы хотя бы раз прямо взглянули на немощь нашу, и узнали что нам потребен вышний свет.
Мы живем во времена идолослужения разуму; мы возжигаем на алтаре его смоляной факел, и громко кричим: теперь то восход солнца; теперь то начинается день, в который мир, через Науки и Художества и утонченный вкус, и также от часу более просвещается и совершенствуется!
Бедные человеки! Далеко ли же распространили вы блаженство человеческое? Бывал ли такой век, который бы стоил человечеству стольких жертв, как нынешний? Бывал ли когда век, в котором бы невежество и эгоизм более господствовал, как в нынешнем? (Как то доказала Франция). Дерево по плодам познается.
Человеки, обезумленные мнимым своим натуральным разумом! Откуда вы взяли свет, которым других просветить хотите? Не все ли ваши понятия заимствованы от чувств, которые не доставляют истины, а только явления её?
Всё познавательное во времени и пространстве не есть ли относительно? Всё, что мы назвать можем истиной, не есть ли истина относительная? Совершенной истины не в сфере явлений искать надлежит.
И поэтому ваш натуральный разум не существенен, а только видимость истины и света. Чем сильнее блеск этот увеличивается и внешне распространяется, тем больше сущность света внутри уменьшается; и человек, ослепляясь блеском, хватается за блестящие образы без сущности.
Нынешняя наша философия возносит слабый естественный разум на степень независимой сущности; приписывает ему власть Законника, похищает у него вышнюю силу, делает его само-сущим, и претворяет в действительное Божество, отсекая всякую связь, всякое истинное сообщение между им и Богом; но этот-то божок - разум - не знающий другого закона, кроме своего собственного, должен править человеками и делать их счастливыми! Тьма должна распространять свет, бедность богатство, и смерть животворить!Истина ведет человеков к блаженству: можете ли же вы им дать его?
То, что вы называете истиной, это только пустая форма о чувственных понятиях, или не подлежащих чувствам предметах, через чувства полученная и разумом через составление примененных соотношений в науку, или в бред, приведенная: вещественной же истины вы не имеете; духовное и вещественное начало для вас непостижимость (Noumen).
Моральную истину, теоретическую, практическую вы извлекаете из Писания и преданий. Но если началом вашего Разума есть самость (плоть), а побуждением Воли один эгоизм: то вы собственным своим светом или не видите повелительного закона нравственности, или отражаете его вашей волей. Плотское, в одежде философского лицемерия, это дитя погибели, рожденное ею в мир.
Кто будет утверждать, что солнце стоит в полудне, когда ни один луч не утешает страны той, и ни малейшая теплота не оживляет её растений? Когда Мудрость не исправляет человеков, и Любовь не делает их счастливей: то мало еще сделано для вселенной.
Христос это Премудрость, Истина и Любовь. Он начало разума, источник чистейшего познания, начало нравственности, существенное чистое побуждение воли.
Любовь и Премудрость совершенствуют Дух истины, который есть внутренний свет, освещающий сверхчувственные предметы и в нас их осуществляющий. Невероятно, как глубоко падает человек в заблуждение, когда оставляет простые истины веры и ставит на место их свое мнение!
Наш век хочет определить начало разума и нравственности головой: но если бы господа ученые были повнимательнее, то нашли бы их лучше определенными в сердце самого простого человека, чем во всех их блистательных умствованиях.
Практический Христианин начало всякой нравственности, существенно и вещественно находит в сердце своем; и оно выражается в следующем правиле: Люби Бога паче всего, а ближнего как самого себя. Любовь к Богу и ближнему мотив воли Христианина; а сама сущность любви в нас есть Христос.
Практический Христианин начало всякой нравственности, существенно и вещественно находит в сердце своем; и оно выражается в следующем правиле: Люби Бога паче всего, а ближнего как самого себя. Любовь к Богу и ближнему мотив воли Христианина; а сама сущность любви в нас есть Христос.
Так и начало разума в нас есть Премудрость, а сущность Премудрости, или Премудрость в сущности, опять есть Христос, свет мира: значит в Нем обретаем мы начало и разума и нравственности.
Всё, что я здесь говорю, не высокопарная мечта, а действительная подлинность, совершенная истина, которую всякий опытом дознать может, как скоро примет в себя начало разума и нравственности, Христа, как Премудрость и Любовь. Он сам нарек себя Истиной, и один он Премудрость и Любовь.
Но чувственный человек крепко заперт для коренного осознания всего истинного и сверхчувственного; и разум, который ныне мы хотим возвести на престол, как законника, это только смысл чувств, свет коего разнится от того света так, как свет гнилушки от света солнечного.
Совершенной истины для чувственного человека нет, но есть для внутреннего, для Духочеловека, который имеет свое чувствилище (самоосознование), или прямее сказать внутренний смысл, для приятия совершенной истины сверхчувственного мира; - духовное чувство, обозревающее духовные предметы также натурально, как внешнее чувство рассматривает внешние предметы.
Это внутреннее чувство Духочеловека, это чувствилище метафизического мира, к сожалению, неизвестно еще сущим вне этого мира, и есть тайна царствия Божия.
Нынешнее неверие ко всему, чего чувственный наш смысл не понимает, причина того, что важнейшие для человеков истины отвергаются. Да и как быть иначе? Ибо чтобы увидеть, надобно иметь глаза; чтобы услышать, иметь уши.
Но чувственный человек крепко заперт для коренного осознания всего истинного и сверхчувственного; и разум, который ныне мы хотим возвести на престол, как законника, это только смысл чувств, свет коего разнится от того света так, как свет гнилушки от света солнечного.
Совершенной истины для чувственного человека нет, но есть для внутреннего, для Духочеловека, который имеет свое чувствилище (самоосознование), или прямее сказать внутренний смысл, для приятия совершенной истины сверхчувственного мира; - духовное чувство, обозревающее духовные предметы также натурально, как внешнее чувство рассматривает внешние предметы.
Это внутреннее чувство Духочеловека, это чувствилище метафизического мира, к сожалению, неизвестно еще сущим вне этого мира, и есть тайна царствия Божия.
Нынешнее неверие ко всему, чего чувственный наш смысл не понимает, причина того, что важнейшие для человеков истины отвергаются. Да и как быть иначе? Ибо чтобы увидеть, надобно иметь глаза; чтобы услышать, иметь уши.
Для каждого чувственного предмета потребно свое чувство: так равно и для метафизического предмета потребно свое чувствилище: а сие внутреннее чувствилище у большей части людей заперто; и потому чувственный человек судит о метафизическом мире, как слепой о цветах, как глухой о звуке.
Есть существенное начало разума и существенная причина воли. Вместе они начало новой жизни, и нравственность существенно в них состоит. Этот чистый разум и соединенное с ним сущность воли и есть в нас Богочеловек Христос, свет мира, которому надлежит вступить непосредственно в союз с нами, чтобы нам действительно познать его.
Сие познание есть живая вера, у которой всё переходит в дух и истину.
Итак для принятия оного необходимо именно так быть организовану чувствилищу, духовному внутреннему органу, способному к приятию сего света: но у большинства людей оно заключено под слоем чувственности. Этот внутренний орган есть чувство зрения сверхчувственного мира; и пока это зрение в нас не откроется, до тех пор мы не можем иметь прямого видения о вышних истинах.
Завершенность этого органа есть необходимое следствие очувствовавшегося падением человека; грубая материя, заключающее это внутреннее чувствилище, есть чешуя, покрывающая внутреннее око, и делающая наружное око неспособным видеть мир духовный.
Есть существенное начало разума и существенная причина воли. Вместе они начало новой жизни, и нравственность существенно в них состоит. Этот чистый разум и соединенное с ним сущность воли и есть в нас Богочеловек Христос, свет мира, которому надлежит вступить непосредственно в союз с нами, чтобы нам действительно познать его.
Сие познание есть живая вера, у которой всё переходит в дух и истину.
Итак для принятия оного необходимо именно так быть организовану чувствилищу, духовному внутреннему органу, способному к приятию сего света: но у большинства людей оно заключено под слоем чувственности. Этот внутренний орган есть чувство зрения сверхчувственного мира; и пока это зрение в нас не откроется, до тех пор мы не можем иметь прямого видения о вышних истинах.
Завершенность этого органа есть необходимое следствие очувствовавшегося падением человека; грубая материя, заключающее это внутреннее чувствилище, есть чешуя, покрывающая внутреннее око, и делающая наружное око неспособным видеть мир духовный.
Эта же материя запирает и наше внутреннее ухо, чтобы мы не слышали голосов метафизического мира, и притупляет внутренний наш язык, чтобы мы не произносили сильных слов духа, которые некогда мы изрекали и через которые мы повелевали внешней натурой и стихиями.
Как человек внутри себя имеет духовный орган и чувствилище к принятию истинного начала разума, или божественной Премудрости, и истинного побуждения воли, или Божественной любви: так и вне он имеет физическое, материальное чувствилище к принятию сияния света, сияния истины.
В открытии этого духовного чувствилища заключается тайна возрождения и соединения человека с Богом - высочайшая цель религии здесь на земле.Из этого можно легко понять, для чего религия всегда настаивает на покорении чувственного человека духовному. Она хочет духовного человека сделать господствующим, чтобы Духочеловек, или истинный Умочеловек, господствовал над чувственным. Эту истину знает и философ, заблуждение его только в том, что он не знает истинного начала разума, и хочет на место его поставить самого себя, свой чувственный смысл.
Как человек внутри себя имеет духовный орган и чувствилище к принятию истинного начала разума, или божественной Премудрости, и истинного побуждения воли, или Божественной любви: так и вне он имеет физическое, материальное чувствилище к принятию сияния света, сияния истины.
И как внешняя Природа не имеет совершенной истины, а только относительную, кажущуюся истину: то следует, что человеческий разум не может получить умной истины, а только её блеск, только явление, которое вместо стимула воли его, возбуждает в нем похоть, в которой и состоит порча чувственного человека или поврежденной Природы человека.
Это наружное чувствилище человека составлено из неравноформенной тленности сущности: внутреннее же имеет основание нетленное, сверхчувственное, метафизическая сущность.
В области материальной, или тленной Природы человека, бессмертное облечено смертным; и от тленной материи смертности происходит вся бедности наша.
Чтобы человеку освободиться от этой бедности, нужно, чтобы нетленное, внутри нас кроющееся, бессмертное начало в нас раскрылось и поглотило тленное и смертное, чтобы оболочка чувственности спала, и человек явился в первобытной своей чистоте.
Эта кора чувственной натуры, действительно тленная и в крови нашей находящаяся, составляет узы, содержащие наш бессмертный дух скованным в бренной смертной плоти. Эта кора может в каждом человеке, более или менее, быть совлечена; и через то дух получает больше свободы, и следовательно больше знания о сверхчувственном, к которому он подходит.
Есть три степени, или три разных градуса раскрытия в нас духовного чувства, или чувствилища.
Это наружное чувствилище человека составлено из неравноформенной тленности сущности: внутреннее же имеет основание нетленное, сверхчувственное, метафизическая сущность.
В области материальной, или тленной Природы человека, бессмертное облечено смертным; и от тленной материи смертности происходит вся бедности наша.
Чтобы человеку освободиться от этой бедности, нужно, чтобы нетленное, внутри нас кроющееся, бессмертное начало в нас раскрылось и поглотило тленное и смертное, чтобы оболочка чувственности спала, и человек явился в первобытной своей чистоте.
Эта кора чувственной натуры, действительно тленная и в крови нашей находящаяся, составляет узы, содержащие наш бессмертный дух скованным в бренной смертной плоти. Эта кора может в каждом человеке, более или менее, быть совлечена; и через то дух получает больше свободы, и следовательно больше знания о сверхчувственном, к которому он подходит.
Есть три степени, или три разных градуса раскрытия в нас духовного чувства, или чувствилища.
Первая степень простирается только до нравственного добра, и сверхчувственный мир действует в нас внутренними достижениями, Внушениями, или Вдохновениями. Вторая и высшая степень разверзает наше чувствилище к приятию духовного и умного; и метафизический мир действует в нас внутренними Просвещениями.
Третья и высочайшая, и самая редкая степень, разверзает все внутреннее, (снимает всю кору с духовного нашего ока и уха) и доставляет нам полное Созерцание духовного царства - видимость метафизических чувственных предметов: чем объясняются вдруг все видения совсем натурально.
Итак мы имеем во внутреннем нашем такое же чувство и видимость, как и во внешнем: только предметы и чувства различны. Во внешнем действует в нас скотскочувственное побуждение, и действие это приемлет тленная чувственная материя: а во внутреннем действует в нас неделимая метафизическая сущность; приемлет же эти влияния нетленная бессмертная сущность нашего духа. Но вообще все делается также натурально и во внутреннем, как и в наружном. Закон везде один.
Поелику же дух, или внутренний наш человек, имеет совсем другое чувство и способность представления, нежели естественный человек: то совсем не удивительно, что он остается загадкой для наших ученых, не знающих этого чувства, и не испытавших сверхчувственного духовного мира.
Итак мы имеем во внутреннем нашем такое же чувство и видимость, как и во внешнем: только предметы и чувства различны. Во внешнем действует в нас скотскочувственное побуждение, и действие это приемлет тленная чувственная материя: а во внутреннем действует в нас неделимая метафизическая сущность; приемлет же эти влияния нетленная бессмертная сущность нашего духа. Но вообще все делается также натурально и во внутреннем, как и в наружном. Закон везде один.
Поелику же дух, или внутренний наш человек, имеет совсем другое чувство и способность представления, нежели естественный человек: то совсем не удивительно, что он остается загадкой для наших ученых, не знающих этого чувства, и не испытавших сверхчувственного духовного мира.
И потому они меряют сверхчувственное мерой чувственности, тленное возбуждение смешивают с нетленной сущностью; и оттого судят о предметах также ложно, как люди, у коих недостает чувства и кои следовательно не могут получить понятия о вещи, тем чувством постигаемой, и не могут приять ни относительной, ни совершенной истины. Приведенными здесь истинами мы обязаны Кантовой философии.
Кант неоспоримо доказал, что разум, в естественном своем состоянии о сверхчувственном, духовном и вышнем ничего не знает, и ничего ни по разложению, ни по сложению, узнать не может; и следовательно ни возможности, ни действительности Духов, душе и Бога доказать не в состоянии.
Это есть великая и весьма благотворная истина для наших времен, хотя Апостол Павел давно уже подтвердил её в Послании к Коринфянам (о любви?). Но языческая философия христианских ученых сумела отдалить её до времен Кантовых.
Благотворность этой истины двояка: во-первых она полагает непременные границы чувствам, фанатизму и мечтам разума; во-вторых представляет в яснейшем свете потребность и божественность Откровения, когда доказано, что человеческий разум, будучи заперт для всего сверхчувственного, без Откровения не имел бы никакого верного источника, откуда почерпать ему познание о Боге, о духовном мире, о душе и бессмертии её; и следовательно совершенно бы ему невозможно было не только знать, ниже воображать об этом что либо.
Итак мы обязаны Канту, что он и философам доказал то, что в вышнем училище светоносного общества давно доказано, а именно: что без Откровения невозможно иметь познания ни о Боге, ни о душе.
Из этого можно заключить, что основанием всем религиям в мире должно быть Откровение.
По Кантовой системе доказано, что умный мир совсем неприступен для человеческого разума; Бог обитает в таком свете, куда никакое умозрение, никакой неотверстый разум проникнуть не может.
Так чувственный, или естественный человек, не имеет понятия о сверхчувственном. И потому нужно было Откровение вышних истин, и нужна была вера в Откровение: ибо верой подаются средства к открытию внутреннего чувствилища (Sensorium), которым могут быть поняты истины, самые непостижимые для естественного человека.
Совершенно справедливо, с новыми чувствами получаем мы новые понятия о предметах. Эти предметы могут существовать и не быть нами замечены за неимением удобоприемлющего органа. Цветы есть, но слепой их не видит, звуки есть, но глухой их не слышит. Недостаток сего находится не в приемлемом предмете, а в приемлемом органе.
С раскрытием в нас нового органа мы новое видим, новое испытываем. Духовный мир невидим для нас только потому, что в нас не раскрылся тот орган, который может сделать его видимым. С раскрытием нового органа вдруг поднимается завеса, непроницаемый покров снимается, облако над Святилищем исчезает; является новый мир и мы вдруг переселяемся из страны явлений в страну Истины.
Единый Бог есть прямая сущность, совершенная истина; мы же только то, что Он из нас творит. Для него всё в единстве: для нас - во множественности.
К открытию своего внутреннего чувствилища многие тысяч людей не имеют способностей, не ведают и не ощущают внутренней жизни духа, а потому и знать не могут, что духовное и сверхчувственное понимать можно, и что можно в сверхчувственном возвыситься до Созерцания.
Истинное великое строение Храма состоит в том, чтобы сокрушить бедную Адамову хижину и создать Храм Божеству (сыну, Иисусу): раскрыть в себе внутреннее чувствилище, или Богообщительный орган, по раскрытии которого метафизическое нетленное начало возобладает над земным, и человек начнет жить уже не началом самолюбия, но духом и истиной, коих он есть Храм.
Тогда закон нравственности состоять будет в любви и в действовании, вместо того, что он в чувственном, наружном, естественном человеке остается только пустой мысленной формой; и духовный человек, возрожденный в духе, видит тогда в сущности все то, о чем естественный человек только мечтает, только имеет пустой звук, признаки и буквы, которые все, без внутреннего духа, суть безжизненные мертвые образы.
... Но между тем всегда существовало вышнее Училище, которому вверены были все эти знания, и которое было Светоносное общество, или Церковь Господня; которая с первого дня творения до нынешних времен непрерывно продолжалась, и которого члены хотя по всему миру рассеяны, но всегда в духе и в истине соединены; всегда одно только познание, один источник истины, одного Господа, Учителя и Мастера имели; в котором всеобщая полнота Божества существенно обитает, и который один он посвящал их в высокие таинства как Природы, так и Духовного мира; и это благодатное Общество издревле называлось внутренней Церковью, или древнейшим Обществом.
Во все времена были Богопросвещенные мужи, которые это внутреннее зрение Веры имели, совершенно ли, или от части, по мере сколько сообщений истин Веры переходило в ум, или чувство. Это названо Божественным Просвещением, вторичным Божеским вглаголиванием.
Это ощущение бедности нашей зарождает в нас нужду в искуплении. Мы возводим взоры наши в горняя, и глас Ангела гласит к нам свыше: Бедность человеческая прекратится (*бедность - нищета духовная). Но больной не может лечить больного, тленное не может совершенствовать тленного, ни мертвое оживить мертвого, ни слепой водить слепого. Только Совершенное может привести несовершенное к совершенству, только нетленное может тленное сделать нетленным, и живое оживотворить мертвое.
Недостаток знания о связи Божества (Иисуса) с Природой и человеком есть истинная причина всех предрассудков и заблуждений. Богословы, философы и моралисты хотели управлять миром, и наполнили его вечными противоречиями.
Божество (Иисус), помянув завет свой с человеком, даровал нам целебное средство для больного человечества, и показало пути к возведению его в степень чистой Природы и к соединению с Богом, как источником блаженства.
...В крови нашей находится вязкая материя, которая ближе к зверю, нежели к духу; сия вязкость есть вещество греха. Она разнится по разным чувственным возбуждениям; и по роду образования ею различаются в человеке злые склонности ко греху (генетические склонности).
В вышней степени протяжения она производит гордость, высокомерие: а в вышней степени сгущения скупость, самолюбие, эгоизм. В отражательном состоянии - ярость, гнев; в круговом движении - непостоянство, невоздержание. В состоянии расширительности - обжорство, пьянство. В состоянии сжатия - зависть. В существенности своей - ленность.
Человек может своей волей определять пределы этой материи греха и обладать над ней, уменьшая в себе её действия: но совершенно уничтожить её не в нашей власти; и от этого в нас беспрестанная брань между добром и злом.
...Из познания этой действительной материи греха усматриваем мы, что мы морально больные и имеем нужду во Враче, который дал бы нам целебное средство к уничтожению сей, ложь и злость производящей в нас материи, к лечению нас и деланию морально здоровыми.
Несколько веков уже проповедуют об добродетели, а мир остается все тот же. Больной не выздоровеет, ежели доктор при одре его будет только говорить мораль: ему нужно предписать лекарство, а прежде этого надобно узнать истинное состояние больного.
БОЛЕЗНЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Болезнь человеческая состоит в отравлении. Человек вкусил от плода такого дерева, в котором тленное материальное Начало имело перевес, и отравил себя этим вкушением.
Человек потерял всё свое блаженство, и без спасительного средства погиб бы в этом бедственном состоянии: но бесконечная любовь и милосердие Божье, которые не имели иной цели при творении, кроме высочайшего блаженства сотворенных существ, тотчас по падении человека открыли ему средство спасения, коего он мог ожидать со своим потомством, дабы в продолжительном изгнании своем укрепляясь чаянием и надеждой, мог он переносить несчастье свое в смиренной преданности и терпении, и обретать в странничестве своем ту великую отраду, что всё, им испорченное, будет опять исправлено любовью Спасителя.
Без этого Откровения участью человека было бы отчаяние.
Человек до падения был живый Храм Божества; и в ту же минуту, как этот Храм ниспровергнуть, начертан уже был Премудростью Божьей план к восстановлению его.
Человеческая натура нуждалась в Спасителе. Этот Спаситель был Иисус Христос - сама Премудрость Божья - действующее имя Бога. Он принял на себя человеческие грехи, чтобы сообщить миру Божественную бессмертную основу, которая была Он Сам; добровольно принес себя в жертву, чтобы чистыми, в крови его заключавшимися силами проникнуть во внутрь Натуры и всё привести к совершенству.
Он, как Первосвященник и купно (заодно) жертва, вошел во внутрь и по свершении всего нужного положил основание к Царесвященству избранных своих, и научил их, как первенцев духа, познанием Его ипостаси и силе вести прочих человеков, братьев единокровных, к всеобщему блаженству.
Здесь то и начинаются тайны Внутренней Церкви. Эта Наука ведет свое начало непосредственно от устного откровения Божьего. Эта Наука имела троякую цель: возродить человека частно, потом возродить многих человеков, и наконец все человечество. Практика ей состояла в высочайшем совершенствовании самого себя и всех предметов Натуры.
Этой Науке учил не кто иной, как сам Дух Божий и приявшие этот Дух. Она состояла в учении познания Бога в человеке и Божественного характера в Природе, дабы через это, всё в соединение с Божественным прийти могло. Итак это воссоединение, или возрождение, была внешняя цель этой науки, от которой священничество получило свое имя. Religio значит воссоединение; Clerus, Клир, возрождающий.
...Средства к этому существенному стяжанию Бога от очей мирских Мудрецов сокрыты, а открыты простоте и детскому смыслу. Гордая философия! Повергнись в прах перед великими таинствами Божества, коих ты не ведаешь, и к испытанию которых слабый чувственный твой разум средств не имеет!
ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Бог сделался человеком, чтобы преобожить человека: так Небо соединится с землею, чтобы начинить землю Небом. Но чтобы это преобожение и претворение земли в Небо могло воспоследовать, надлежит перемениться и превратиться сущности нашей. Эта перемена, это превращение называется Возрождением.
Родиться называется вступить в мир, где царствует чувственность. Возродиться называется возвратиться в такой мир, где дух Премудрости и Любви господствует, а скоточеловек повинуется. Возрождение тройственно: возрождение Ума, возрождение сердца или Воли; и наконец возрождение всей сущности.
Первое и второе называется духовным Возрождением: а третье телесным. Многие благочестивые, Богоугодные человеки возродились в духе и воле: но редкие знали телесное возрождение. Оно немногим давалось, и давалось для того, чтобы эти человеки, как поверенные Божьи, содействовали к великим целям и намерениям Его, и приближали бы человечество к его блаженству.
Человек от родителей своих рождается в наследственном грехе. Духовная жизнь есть любить Бога паче всего, и ближнего, как самого себя. В этой двоякой любви состоит начало новой жизни.
Человек рождается во зле, в самолюбии, и в любви к миру (суетному).
Самолюбие,
Своекорытие,
Самоугодие составительные части зла: добро же состоит в любви Бога и ближнего.
Итак, кто хочет возродится, тот должен сперва знать, что к возрождению принадлежит. Он должен это понять, обдумать и поразмыслить; и что узнает, по тому должен поступать: и следствием того будет новая жизнь. Но чтобы познать это нужен Учитель и Наставник, вера к нему; ибо какая польза в Учителе, если ученик к нему веры не имеет? Итак начало к возрождению есть вера в Откровение.
Нужно начать верить, что Господь, Сын Божий пришел в мир спасти род человеческий; что Господь имеет всю власть на небеси и на земли; что всякая вера и любовь, всё истинное и доброе, только от Него приходит; и что Господь есть Защитник, Спаситель и Вождь человеков.
...Одна Любовь и Дух Божий будут оживлять всё человечество. Дух Божий возбудит и воскресит силы человеческого естества, поведет их по целям Премудрости и поставит их в надлежащий порядок. Мир, верность граждан, согласие в дому, взаимная любовь народов будут первыми плодами сего Духа.
Перевод на русский А. Ф. Лабзина
Обработка и редакция текста Libra Press, 2017
Кант неоспоримо доказал, что разум, в естественном своем состоянии о сверхчувственном, духовном и вышнем ничего не знает, и ничего ни по разложению, ни по сложению, узнать не может; и следовательно ни возможности, ни действительности Духов, душе и Бога доказать не в состоянии.
Это есть великая и весьма благотворная истина для наших времен, хотя Апостол Павел давно уже подтвердил её в Послании к Коринфянам (о любви?). Но языческая философия христианских ученых сумела отдалить её до времен Кантовых.
Благотворность этой истины двояка: во-первых она полагает непременные границы чувствам, фанатизму и мечтам разума; во-вторых представляет в яснейшем свете потребность и божественность Откровения, когда доказано, что человеческий разум, будучи заперт для всего сверхчувственного, без Откровения не имел бы никакого верного источника, откуда почерпать ему познание о Боге, о духовном мире, о душе и бессмертии её; и следовательно совершенно бы ему невозможно было не только знать, ниже воображать об этом что либо.
Итак мы обязаны Канту, что он и философам доказал то, что в вышнем училище светоносного общества давно доказано, а именно: что без Откровения невозможно иметь познания ни о Боге, ни о душе.
Из этого можно заключить, что основанием всем религиям в мире должно быть Откровение.
По Кантовой системе доказано, что умный мир совсем неприступен для человеческого разума; Бог обитает в таком свете, куда никакое умозрение, никакой неотверстый разум проникнуть не может.
Так чувственный, или естественный человек, не имеет понятия о сверхчувственном. И потому нужно было Откровение вышних истин, и нужна была вера в Откровение: ибо верой подаются средства к открытию внутреннего чувствилища (Sensorium), которым могут быть поняты истины, самые непостижимые для естественного человека.
Совершенно справедливо, с новыми чувствами получаем мы новые понятия о предметах. Эти предметы могут существовать и не быть нами замечены за неимением удобоприемлющего органа. Цветы есть, но слепой их не видит, звуки есть, но глухой их не слышит. Недостаток сего находится не в приемлемом предмете, а в приемлемом органе.
С раскрытием в нас нового органа мы новое видим, новое испытываем. Духовный мир невидим для нас только потому, что в нас не раскрылся тот орган, который может сделать его видимым. С раскрытием нового органа вдруг поднимается завеса, непроницаемый покров снимается, облако над Святилищем исчезает; является новый мир и мы вдруг переселяемся из страны явлений в страну Истины.
Единый Бог есть прямая сущность, совершенная истина; мы же только то, что Он из нас творит. Для него всё в единстве: для нас - во множественности.
К открытию своего внутреннего чувствилища многие тысяч людей не имеют способностей, не ведают и не ощущают внутренней жизни духа, а потому и знать не могут, что духовное и сверхчувственное понимать можно, и что можно в сверхчувственном возвыситься до Созерцания.
Истинное великое строение Храма состоит в том, чтобы сокрушить бедную Адамову хижину и создать Храм Божеству (сыну, Иисусу): раскрыть в себе внутреннее чувствилище, или Богообщительный орган, по раскрытии которого метафизическое нетленное начало возобладает над земным, и человек начнет жить уже не началом самолюбия, но духом и истиной, коих он есть Храм.
Тогда закон нравственности состоять будет в любви и в действовании, вместо того, что он в чувственном, наружном, естественном человеке остается только пустой мысленной формой; и духовный человек, возрожденный в духе, видит тогда в сущности все то, о чем естественный человек только мечтает, только имеет пустой звук, признаки и буквы, которые все, без внутреннего духа, суть безжизненные мертвые образы.
... Но между тем всегда существовало вышнее Училище, которому вверены были все эти знания, и которое было Светоносное общество, или Церковь Господня; которая с первого дня творения до нынешних времен непрерывно продолжалась, и которого члены хотя по всему миру рассеяны, но всегда в духе и в истине соединены; всегда одно только познание, один источник истины, одного Господа, Учителя и Мастера имели; в котором всеобщая полнота Божества существенно обитает, и который один он посвящал их в высокие таинства как Природы, так и Духовного мира; и это благодатное Общество издревле называлось внутренней Церковью, или древнейшим Обществом.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Истина, скрывающаяся во внутреннем таинстве, подобна солнцу. Только орлиному оку, только просвещенному уму дозволяется смотреть на нее: глаза всякого другого смертного ослепляются ею, и во во свете объемлет его тьма. Великое Нечто, скрытое во внутреннем святых таинств, никогда не было скрыто от орлиного взора Светоспособного.
Бог и Природа не имеют никаких тайн от чад своих. Тайна заключается только в нашей неспособности вынести свет целомудренного взора на нагую истину. Эта неспособность есть Облако, покрывающее Святилище; она завеса, заграждающая вход во Святая Святых.
Истина, скрывающаяся во внутреннем таинстве, подобна солнцу. Только орлиному оку, только просвещенному уму дозволяется смотреть на нее: глаза всякого другого смертного ослепляются ею, и во во свете объемлет его тьма. Великое Нечто, скрытое во внутреннем святых таинств, никогда не было скрыто от орлиного взора Светоспособного.
Бог и Природа не имеют никаких тайн от чад своих. Тайна заключается только в нашей неспособности вынести свет целомудренного взора на нагую истину. Эта неспособность есть Облако, покрывающее Святилище; она завеса, заграждающая вход во Святая Святых.
Но чтобы человек смог обрести заново потерянный свет, потерянную силу, потерянное достоинство своё: Бог снизошел до слабости тварей своих, и написал внутренние и вечные истины и таинства на природу вещей, чтобы человек мог получить букву, и через нее вознестись к духу.
Эти буквы - это внешние обряды религии, которая ведет к деятельному, живому духу воссоединения с Богом. Религия и Мистерии, дав руку друг другу, взаимно помогают себе в приведении человеков к единой истине. Обе имеют цель обращение наше и обновление сущности нашей; обе стараются об восстановлении Храма, в котором обитали бы Премудрость с Любовью, или Бог с человеком.
Эти буквы - это внешние обряды религии, которая ведет к деятельному, живому духу воссоединения с Богом. Религия и Мистерии, дав руку друг другу, взаимно помогают себе в приведении человеков к единой истине. Обе имеют цель обращение наше и обновление сущности нашей; обе стараются об восстановлении Храма, в котором обитали бы Премудрость с Любовью, или Бог с человеком.
Но они были бы бесполезны если бы Божество (Иисус) не даровало им истинных средств к достижению их великой цели. Эти средства всегда скрывались в закрытом Святилище. Мистерии служат к сооружению Храма Религии, а религия к соединению человека с Богом.
Вот как велика Религия, и какого высокого достоинства Мистерии всех времен!
Оскорбительно было бы, если бы мы возомнили, что когда-то взирали на святые таинства с другой точки зрения, представляющих их единственным средством к сохранению чистоты и истине учения важнейших истин о Боге, о Природе и человеке, облеченных в святой про-образовательный язык важнейших истин, которые со временем между непросвещенными делались темнее и невразумительнее.
Мистерии обещают таинства, которые были и всегда будут наследием немногих людей, таинства, которые не продаются, с кафедры публично не проповедуются; таинства, к которым способно только сердце, стремящиеся к Премудрости и Любви, и в котором Премудрость и Любовь уже возбуждены.
В ком возгоралось это священное пламя, тот истинно счастлив, всем доволен, и в неволе свободен. Он видит причину человеческих развратов, и знает их неизбежность, никакого преступника не ненавидит, а сожалеет о нем; старается поднять падающего, исправить заблуждающегося, не гасит курящейся светильни, не сокрушает преломленной трости; ибо чувствует, что при всей испорченности, в целом ничего не испорчено.
Вот как велика Религия, и какого высокого достоинства Мистерии всех времен!
Оскорбительно было бы, если бы мы возомнили, что когда-то взирали на святые таинства с другой точки зрения, представляющих их единственным средством к сохранению чистоты и истине учения важнейших истин о Боге, о Природе и человеке, облеченных в святой про-образовательный язык важнейших истин, которые со временем между непросвещенными делались темнее и невразумительнее.
Мистерии обещают таинства, которые были и всегда будут наследием немногих людей, таинства, которые не продаются, с кафедры публично не проповедуются; таинства, к которым способно только сердце, стремящиеся к Премудрости и Любви, и в котором Премудрость и Любовь уже возбуждены.
В ком возгоралось это священное пламя, тот истинно счастлив, всем доволен, и в неволе свободен. Он видит причину человеческих развратов, и знает их неизбежность, никакого преступника не ненавидит, а сожалеет о нем; старается поднять падающего, исправить заблуждающегося, не гасит курящейся светильни, не сокрушает преломленной трости; ибо чувствует, что при всей испорченности, в целом ничего не испорчено.
Он рассматривает прямым взором истину всех систем религий в первом своем основании, знает источники суеверия и неверия, как изменение истины, не получившей еще везде равномерности.
...Религия разделяется на внешнюю и внутреннюю. Внешняя служит Богослужению и обрядам, внутренняя поклонению духу и истине. ...Мы приближаемся к тому времени, когда дух одухотворит букву; облако, покрывающее Святилище, исчезнет; символы перейдут в видимость, а слова в смысл. ...Скоро исчезнет мрачная ночь про-образовательного языка; свет породит день, и священный мрак таинств предстанет в сиянии высокой истины.
...Совершенное познание человека, совершенное познание Природы, совершенное познание Бога будут светильниками вождям человеков, чтобы братьев их препровождать с темных путей предрассудков к чистому разуму, со стезей бурных страстей к спокойным путям самопредания и добродетели.
Венцом владык мира будет разум, скипетром деятельная любовь; а Святилище даст им помазание и силу к освобождению умов человеческих от предрассудков и тьмы, сердце от страстей самолюбия и корысти, их физического бытия от утеснительной бедности и удручительной болезни.
Это путь избранных, небольшой касты Света.
...Всё внешнее есть буква, разрознивающая непрестанно: но единство духа во внутреннем никогда не переменяется и не ослабевает.
Буква была нужна; мы должны были научиться найти её, сложить и прочесть. Всякие заблуждения, всякие кривые толки, и всё, что в религиях и тайных обществах подавало повод к многим заблуждениям, принадлежат к букве: дух всегда оставался неприкосновенен и свят.
...В ночи ожидаем мы утра; наконец всходит солнце и вступает в ясный полдень, где всякая тень от прямых лучей его исчезает. Так сначала шла буква, потом пришел толкователь, сама Истина; и только за ними может прийти Дух истины...
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
...Религия разделяется на внешнюю и внутреннюю. Внешняя служит Богослужению и обрядам, внутренняя поклонению духу и истине. ...Мы приближаемся к тому времени, когда дух одухотворит букву; облако, покрывающее Святилище, исчезнет; символы перейдут в видимость, а слова в смысл. ...Скоро исчезнет мрачная ночь про-образовательного языка; свет породит день, и священный мрак таинств предстанет в сиянии высокой истины.
...Совершенное познание человека, совершенное познание Природы, совершенное познание Бога будут светильниками вождям человеков, чтобы братьев их препровождать с темных путей предрассудков к чистому разуму, со стезей бурных страстей к спокойным путям самопредания и добродетели.
Венцом владык мира будет разум, скипетром деятельная любовь; а Святилище даст им помазание и силу к освобождению умов человеческих от предрассудков и тьмы, сердце от страстей самолюбия и корысти, их физического бытия от утеснительной бедности и удручительной болезни.
Это путь избранных, небольшой касты Света.
...Всё внешнее есть буква, разрознивающая непрестанно: но единство духа во внутреннем никогда не переменяется и не ослабевает.
Буква была нужна; мы должны были научиться найти её, сложить и прочесть. Всякие заблуждения, всякие кривые толки, и всё, что в религиях и тайных обществах подавало повод к многим заблуждениям, принадлежат к букве: дух всегда оставался неприкосновенен и свят.
...В ночи ожидаем мы утра; наконец всходит солнце и вступает в ясный полдень, где всякая тень от прямых лучей его исчезает. Так сначала шла буква, потом пришел толкователь, сама Истина; и только за ними может прийти Дух истины...
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
Как множество чисел теряется в одном числе, которое есть
основание всех чисел, единица; и как радиусы круга стекаются в один центр: так
и необозримые таинства, иероглифы и эмблемы имеют предметом одну только истину.
Кто её познал, тот нашел ключ к познанию всего вокруг.
Един есть Бог, одна истина, один путь ведущий к этой великой
истине, и одно средство её найти.Кто нашел это средство, тот получил с ним всю Премудрость в
одной книге, все силы в одной силе, все красоты в одном предмете, все богатства
в одном сокровище, все блаженства в одном благе: а сумма всех этих совершенств
есть Иисус Христос, распятый и воскресший.
Хотя эта великая истина, есть предмет Веры: однако она может
быть предметом и Науки и Опыта, если мы стараться будем научиться, как Христос всем
этим быть и учиниться может.
Эта великая тайна всегда была предметом учения в тайном
Училище невидимой внутренней Церкви. Это учение в первые годы христианства
известно было под именем таинственного учения (Disciplina arcani); и из этого
таинственного Училища вышли все обряды и чиноположения наружной Церкви, хотя
дух этих великих и святых истин скрылся во внутреннее, и в нынешние времена
кажется едва познается любящими одно наружное.
Давно предсказано, что в последние времена все тайное
сделается явно: но также предсказано и то, что в эти времени восстанут многие
лжепророки, и и верующим дана заповедь не всякому духу веровать; а испытывать
дух, аще от Бога суть.
Как же его испытывать, о том говорит сам Апостол (Иоанн).
Ежели какой дух признает Иисуса Христа во плоти пришедшим, то он от Бога; а
который Иисуса разделяет, то есть отделяет его Божество от человечества, тот не
есть от Бога. Итак дух Истины, испытуется этим, и получает печать
Божественности, когда исповедует Христа, во плоти пришедшего.
Мы исповедуем, что Христос пришел во плоти, и потому Дух
Истины говорит через нас. Но тайна пришествия Христова во плоти весьма обширна,
и заключает в себе знание всего Богочеловеческого, которое мы теперь избираем
предметом нашего изучения.
...Религия, взятая за науку, есть учение о воссоединении
человека с Богом; и потому единственная ей цель в том, чтобы каждого члена рода
человеческого соединить с Богом: в котором соединении единственно человеки
могут ожидать высочайшего временного и духовного блаженства, и им наслаждаться.
...Этого великого средства воссоединения, на которое
обращается всё учение Религии, человек никогда бы не узнал без Откровения. Оно
находилось всегда вне круга ученых знаний; и самое глубокое невежество, в какое
человек погряз, сделало необходимым Откровение, без которого мы никогда бы не
нашли путей к возвращению.
Из Откровения произошла необходимость верить Откровению; ибо
незнающему и не испытавшему необходимо сперва поверить, чтобы узнать и испытать
вещь; потому что когда нет в нас веры, то мы мало заботимся об Откровении, и
сами себе ограждаем путь к открытию средства, в одном только Откровении
содержащимся.
Откровение и Вера содержатся между собой так, как в Натуре
действие и воздействие.
Где нет воздействия, там действие перестает. Где
нет Веры, там не может быть Откровению. Но чем больше Вера, тем больше
Откровение, или открытие истин, во мраке сокрытых, и только через доверие наше
раскрыться могущих.
...Верующий, восходя к Откровению, на каждой ступени
получает вышний свет познания, и этот свет постепенно делается для него
удовлетворительнее; ибо каждая постигнутая истина Веры мало-помалу делается
живой и переходит в удостоверение.
Вера основывается на немощи нашей и на ясном свете
Откровения, который сообщаясь нам, должен соразмеряться с нашей способностью,
дабы постепенно доставить нам видимость вещей вышних.
Предметы, к узрению которых разум человеческий никакой
способности не имеет, должны состоять в области Веры. Человек должен только
благоговеть и молчать; если же захочет доказывать такие вещи, о которых понятия
не имеет, то непременно впадет в заблуждение. Благоговеть и молчать человек
должен, пока предметы, в мрачной области Веры скрывающиеся, постепенно
прояснятся и сделаются познавательнее.
Как же скоро мы получим внутренние опыты
истин Веры и переведемся от Веры к зрению, тогда все само себя докажет.
Во все времена были Богопросвещенные мужи, которые это внутреннее зрение Веры имели, совершенно ли, или от части, по мере сколько сообщений истин Веры переходило в ум, или чувство. Это названо Божественным Просвещением, вторичным Божеским вглаголиванием.
У многих внутреннее
чувствилище совсем открывалось даже до созерцания, посредством которого имели
они Божественные сверхчувственные видения, которые назывались восхищениями, или
восторгами; потому что раскрывшееся внутреннее чувствилище превозмогало
наружное чувственное.
Но такие были всегда загадкой для чувственного человека, да
и должны были быть загадкой; ибо он для сверхчувственного и сверхъестественного
не имеет чувства. И потому не удивительно, что многих, прозревших далее в
духовный мир, назвали мечтателями, фанатиками, или совсем сумасшедшими: потому
что общее суждение людей основывается только на том, что чувства дают им
понимать. В св. Писании весьма ясно сказано: что чувственный человек не
понимает того, что духовно.
...И потому чувственные человеки вообще духовны слепы.
Внутреннее их око закрыто, и эта слепота есть следствие падения первого
человека. Тленное вещество, покрывшее его, закрыло внутреннее духовное око, и
от того он стал слеп для зрения внутренних миров.
Сугубо несчастен человек!
...Весьма немногие человеки имеют истинное понятие о
великости искупления человеческого. Многие верят только, что Христос Господь
пролитой им кровью искупил нас от осуждения, или вечного отлучения от Бога; но
не верят, что он хочет еще и здесь освободить Своих от всякой бедности.
Христос есть Избавитель мира, Истребитель человеческой
бедности, искупивший нас от смерти и грех. Но как бы Он был таковым, если бы в
мире должен был всегда томиться во тьме неразумия и в оковах страстей?
Весьма
ясно предсказано об этом еще у Пророка, что придет время искушения народа Его,
это первая суббота времен. Давно могли бы мы узнать это утешительное
обетование: но недостаток в истинном познании Бога, человека и Натуры причина,
что эти великие истины еще от нас скрыты.
Природы человека двояка: чистая, духовная, бессмертная, неразрушимая,
и нечистая, материальная, смертная, разрушимая. Чистая неразрушимая Природа человека была прежде нечистой и разрушимой.
Эта последняя получила своё бытиё от расстройства и неравновесия сущностей, составляющих
неразрушимую Природу: следовательно она может до тех пор продолжаться,
пока расстройство и неравновесие не уничтожатся, и пока не приведется всё в
гармонию.
Неправильное понятие о духе и материи есть одна из
главных причин, почему многие истины Веры представляются нам не в истинном
свете.
Дух есть сущность, совершенная подлинность; и потому
свойства его суть неразрушимость, разнообразие, проницательность, неделимость,
продолжительность.
Материя не есть сущность, а состав; и потому разрушима,
делима и перемене подвержена.Метафизический мир есть действительно существующий, чистый,
неразрушимый мир, в центре которого мы называем Христом, а жителей знаем под
именем Духов и Ангелов.
Материальный, физический мир есть мир явлений, или мир
кажущийся. Он не имеет совершенной истины; а всё, называемое здесь истиной,
есть только относительно истина, тень истины, а не сама истина; всё в нём есть
только явление, феномен.
Разум наш заимствует здесь все свои понятия от чувств, и
потому они безжизненны, мертвы. Мы всё получаем от внешней видимости предметов
и разум наш походит на обезьянку, которая перенимает только то, что Природы человека ей
представляет.
Выходит, один чувственный свет есть здесь начало нашего разума:
побуждением нашей воли есть чувственность, склонность к скотским потребностям и
удовлетворениям их. И хотя мы и ощущаем нужду в вышнем побуждении: но до сих
пор не умели мы ни искать, ни сыскать его.
Здесь, где всё тленно, невозможно найти ни начала разума, ни
начала нравственности, ни мотивированной силы воли: надлежит получить нам оное
из вышнего мира. Оттуда, где всё чисто, где ничто не подвержено разрушению,
царствует Сущность, которая есть Премудрость и Любовь, и которая через свет
своей Премудрости может быть для нас истинным началом разума; а через теплоту
любви своей истинным началом нравственности.
И мир не будет и не может быть
счастливым дотоле, доколе эта истинная Сущность, которая есть вкупе Премудрость
и Любовь, не будет совершенно принято человечеством и не учинится в этом всё во
всем.
Человек сложен из разрушимого метафизического и разрушимого
материального существа; но так, что здесь разрушимая материя вечную
неразрушимую сущность содержит в себе, как в оковах. В человеке находятся две сопротивные натуры.
Разрушимая сущность всегда призывает нас к чувственному: а неразрушимая
старается освободится от чувственных цепей, и ищет Духа возвышенности. От этого
происходит постоянная брань между добром и злом. Добро всегда хочет непременно
разума и нравственности, а зло ежедневно ведет нас к заблуждению и страсти.
Таким образом человек находится в непрестанной борьбе между
добром и злом, между истиной и ложью; побеждает и побеждается, восходит на
высоту и падает в пропасти, старается опять подняться и снова претыкается.
Главные причины порчи человека искать надо в тленной материи,
из которой образуются человеки. Причину ломкости глиняного сосуда надлежит
искать в веществе из которого он сделан. Сосуд из глины, самой прекраснейшей
формы и самой лучшей отделки все равно остается хрупким; потому что вещество из
которого он сделан таково.
Изыскивая причины препон, содержащих человеческую натуру в
столь глубоком уничижении, мы найдем их в грубости материи, в которую духовная
её часть погружена и заклепана.
Негибкость наших волокон и неподвижность соков, нежным
возбуждениям духа повиноваться долженствующих, суть как цепи, его связывающие и
препятствующие благородным его в нас действиям, к каким он был бы способен.
...Для приведения человеческого рода к истине и добру, чтобы
он поступал только по законам разума и действовал по чистым побуждениям воли,
необходимо отдать господство чистому разуму. Но как случится этому, если материя, из
которой состоит человек, груба, делима и тленна? Когда она такова, то все наши
бедствия от неё зависят. И не в оковах ли человек, когда нечистое, слабое
сердце везде отвергает чистые его озарения?
Так! В этом то и состоит всеобщее несчастье человеков; и так как
порча эта распространяется от человека к человеку, то по справедливости может
она назваться наследственной заразой человеков. Вообще было замечено, что силы разума действуют на сердце
только по частному свойству того вещества из которого человек образован.
Также
весьма достойно замечания, что солнце, по мере отстояния своего от земли, живит
сие животное вещество и делает его способным как к отправлению животной
экономии, так и к вышней, или низшей ступени духовного влияния.
...Эту порчу, природную той материи, из которой образованы
человеки находим мы во всем мире; везде бедность, скорбь, болезни, смерть;
везде нужды, страсти, пороки - в других только видах и образцах.
Из самого грубейшего состояния дикой натуры человек вступает
в общежитие по нужде. Сила и лукавство, главные свойства зверя, сопровождают
его и развертываются в нем в иных видах. То есть, из состояния скота грубого мы
перешли в вышнюю степень скота хитрого.
Но это было нужно, ибо за этим начинается новый период,
период развития высшей потребности в свете и в разуме.
...Неужели нет человечеству надежды достигнуть вышнего счастья, пока эта тленная и материальная сущность составляет главную часть бытия его? Горестная мысль, что человечество само по себе не может вознестись к истинному совершенству! Отчаянная мысль, но вместе с тем утешительная; ибо в ней открывается причина, для чего вышняя совершеннейшая Сущность облеклась в эту смертную тленную плоть, чтобы смертное сделать бессмертным, тленное нетленным: в этом состоит истинная причина вочеловечения Иисуса Христа.
...Многие люди не могут составить себе понятия о древе добра
и зла. Это древо было произведение оставшейся еще в центре Хаотической материи,
в которой тление одерживало верх над нетленным. Преждевременное вкушение
смертоносного плода привело Адама в материальную, смертную форму. Он подвергся
власти стихий, быв прежде властителем их.
Этот несчастный случай причина, что бессмертная Премудрость,
чистая метафизическая стихия облеклась в смертную покрышку и добровольно
принесла себя в жертву, дабы внутренними своими силами войти в средоточие
тления, и мало-помалу все смертное возвести паки к бессмертию. Так человек
смертный через вкушение бессмертного плода может получить утраченное Адамом
достоинство.
Христос, быв еще на земле, говорил с друзьями о великом
таинстве возрождения: но все сказанное Им было для них темно, и они не могли
того понимать. Раскрытие этой великой истины предоставлено поздним годам: ибо
она есть последняя и высочайшая тайна религии, в которой все мистерии сливаются
в одну.
Возрождение есть ничто иное, как разрушение и распущение
этой нечистой и тленной материи, держащей в узах бессмертную нашу сущность, и
погружающей в смертный сон жизнь стесненных деятельных наших сил. Ради чего
необходимо быть такому действительному средству, которое бы эту закваску,
производящую в нас смерть и бедность, могло уничтожить, и утесненные силы
вывести на свободу.
Это средство можно найти только в Религии и нигде больше.
Поэтому Религия это наука о соединении человека с Богом и она научит нас
средству, как достигать этого соединения. Не Иисус ли и его животворящее
познание есть главный предмет Библии и сокращение всех желаний, надежд и чаяний
Христианина?
Не получили ли мы от Него, во время пребывания его с учениками,
высочайших истолкований сокровеннейшей истины? По воскресении же своем, быв с
ними в прославленном уже теле, не дал ли Он еще высшего откровения о Себе, и не
ввел ли их еще глубже во внутреннее познание истины?
Не исполнил ли Он обещанного им в первосвященнической своей
молитве (Иоанн): И аз славу, юже дал еси мне, дах им, да будут едино, якоже мы
едино есма: аз в них, и ты во мне, да будут совершени во едино.
Ученики не могли понять этой великой тайны нового и последнего Завета: то Христос предоставил будущему, ныне приближающемуся, сказав: в тот день познаете вы, что я в отце, и вы во мне, и я в вас. Этот Завет называется Заветом мира: тогда закон Божий дастся самому скрытому в сердце нашем; мы все познаем Господа, учинимся Его народом, а Он нашим Богом...
ПИСЬМО ПЯТОЕ
В последнем письме мы обратили внимание на высочайшее из всех таинств, существенное стяжание Бога: теперь нужно пролить полный свет об этом предмете.
Человек здесь несчастен потому, что состоит из тленного, всем бедствиям подверженного вещества. Бренная оболочка, которую он на себе носит, подвергает его свирепству стихий; печаль, бедность, страдания, болезни - вот его жребий.
В последнем письме мы обратили внимание на высочайшее из всех таинств, существенное стяжание Бога: теперь нужно пролить полный свет об этом предмете.
Человек здесь несчастен потому, что состоит из тленного, всем бедствиям подверженного вещества. Бренная оболочка, которую он на себе носит, подвергает его свирепству стихий; печаль, бедность, страдания, болезни - вот его жребий.
Человек несчастен от того, что бессмертный дух его томится в оковах чувственности; божественный свет в нем заперт; он бродит при лампадном мерцании чувственного разума по путям странничества; и мучимый страстями, совращаемый предрассудками, ослепляемый заблуждениями, низвергается из пропасти в пропасть бедности и несчастья.
Человек несчастен потому, что он и телом и душой болен, и не имеет настоящего лечения ни для тела, ни для души. Те, которые должны были вести других к счастью и управлять ими, такие же как и прочие, также слабы, также страстям подвержены и также предрассудками обладаемы.
...Если человечество когда-либо способно достигнуть блаженного состояния: то сие блаженство возможно только под этими условиями. Во-первых: бедность, скорбь, болезнь, печаль должны быть между человеками реже.
...Если человечество когда-либо способно достигнуть блаженного состояния: то сие блаженство возможно только под этими условиями. Во-первых: бедность, скорбь, болезнь, печаль должны быть между человеками реже.
Во-вторых: страсти, предрассудков и заблуждений меньше. ...Ужасный приговор изречен над родом человеческим - приговор, что человеки до тех пор не будут счастливы, пока не сделаются мудры; и не будут мудрыми, пока чувственность будет господствовать над разумом, а дух томится в оковах плоти и крови.
Признаемся, что мы все рабы греха.
Признаемся, что мы все рабы греха.
Это ощущение бедности нашей зарождает в нас нужду в искуплении. Мы возводим взоры наши в горняя, и глас Ангела гласит к нам свыше: Бедность человеческая прекратится (*бедность - нищета духовная). Но больной не может лечить больного, тленное не может совершенствовать тленного, ни мертвое оживить мертвого, ни слепой водить слепого. Только Совершенное может привести несовершенное к совершенству, только нетленное может тленное сделать нетленным, и живое оживотворить мертвое.
Недостаток знания о связи Божества (Иисуса) с Природой и человеком есть истинная причина всех предрассудков и заблуждений. Богословы, философы и моралисты хотели управлять миром, и наполнили его вечными противоречиями.
Богословы не познали связи Бога с Природой, и от того впали в заблуждения. Философы познали только материю, а не связь чистой Природы с Божественной, и от того породили самые ложные мнения. Моралисты не познали главной порчи человеческого естества, и хотели лечить словами там, где нужно было лекарство.
Божество (Иисус), помянув завет свой с человеком, даровал нам целебное средство для больного человечества, и показало пути к возведению его в степень чистой Природы и к соединению с Богом, как источником блаженства.
...В крови нашей находится вязкая материя, которая ближе к зверю, нежели к духу; сия вязкость есть вещество греха. Она разнится по разным чувственным возбуждениям; и по роду образования ею различаются в человеке злые склонности ко греху (генетические склонности).
В вышней степени протяжения она производит гордость, высокомерие: а в вышней степени сгущения скупость, самолюбие, эгоизм. В отражательном состоянии - ярость, гнев; в круговом движении - непостоянство, невоздержание. В состоянии расширительности - обжорство, пьянство. В состоянии сжатия - зависть. В существенности своей - ленность.
Человек может своей волей определять пределы этой материи греха и обладать над ней, уменьшая в себе её действия: но совершенно уничтожить её не в нашей власти; и от этого в нас беспрестанная брань между добром и злом.
...Из познания этой действительной материи греха усматриваем мы, что мы морально больные и имеем нужду во Враче, который дал бы нам целебное средство к уничтожению сей, ложь и злость производящей в нас материи, к лечению нас и деланию морально здоровыми.
Несколько веков уже проповедуют об добродетели, а мир остается все тот же. Больной не выздоровеет, ежели доктор при одре его будет только говорить мораль: ему нужно предписать лекарство, а прежде этого надобно узнать истинное состояние больного.
БОЛЕЗНЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Болезнь человеческая состоит в отравлении. Человек вкусил от плода такого дерева, в котором тленное материальное Начало имело перевес, и отравил себя этим вкушением.
Человек потерял всё свое блаженство, и без спасительного средства погиб бы в этом бедственном состоянии: но бесконечная любовь и милосердие Божье, которые не имели иной цели при творении, кроме высочайшего блаженства сотворенных существ, тотчас по падении человека открыли ему средство спасения, коего он мог ожидать со своим потомством, дабы в продолжительном изгнании своем укрепляясь чаянием и надеждой, мог он переносить несчастье свое в смиренной преданности и терпении, и обретать в странничестве своем ту великую отраду, что всё, им испорченное, будет опять исправлено любовью Спасителя.
Без этого Откровения участью человека было бы отчаяние.
Человек до падения был живый Храм Божества; и в ту же минуту, как этот Храм ниспровергнуть, начертан уже был Премудростью Божьей план к восстановлению его.
...Бессмертие состоит в том, чтобы бессмертное проницало смертное. Бессмертное есть Божественная сущность, Слава Божья в Натуре (в человеке?), в которой всё существует, живет и движется. Никакая тварь не может иначе быть счастливой, как только в источнике всего блаженства; этот закон есть непременен (обязателен).
Итак ему нужно откровение, чтобы познать; и сила, чтобы приобрести это средство. Эта необходимость целения побудила Сына Божия, открыться человеку чистой субстанцией (основой всего), из которой всё сотворено; ведь только чистой субстанции предоставлено все мертвое оживить и всё нечистое очистить.
Также нужно было этому богочеловеческому образу быть убитым и преданным, чтобы содержащаяся в крови его Божественно-нетленная сущность проникла во внутренние земли, и произвела постепенное разрушение тленной материи, чтобы человек в свое время обрел чистую возрожденную землю, и посадил в неё древо жизни и вкушением от плода его исцелился.
Человеческая натура нуждалась в Спасителе. Этот Спаситель был Иисус Христос - сама Премудрость Божья - действующее имя Бога. Он принял на себя человеческие грехи, чтобы сообщить миру Божественную бессмертную основу, которая была Он Сам; добровольно принес себя в жертву, чтобы чистыми, в крови его заключавшимися силами проникнуть во внутрь Натуры и всё привести к совершенству.
Он, как Первосвященник и купно (заодно) жертва, вошел во внутрь и по свершении всего нужного положил основание к Царесвященству избранных своих, и научил их, как первенцев духа, познанием Его ипостаси и силе вести прочих человеков, братьев единокровных, к всеобщему блаженству.
Здесь то и начинаются тайны Внутренней Церкви. Эта Наука ведет свое начало непосредственно от устного откровения Божьего. Эта Наука имела троякую цель: возродить человека частно, потом возродить многих человеков, и наконец все человечество. Практика ей состояла в высочайшем совершенствовании самого себя и всех предметов Натуры.
Этой Науке учил не кто иной, как сам Дух Божий и приявшие этот Дух. Она состояла в учении познания Бога в человеке и Божественного характера в Природе, дабы через это, всё в соединение с Божественным прийти могло. Итак это воссоединение, или возрождение, была внешняя цель этой науки, от которой священничество получило свое имя. Religio значит воссоединение; Clerus, Клир, возрождающий.
...Средства к этому существенному стяжанию Бога от очей мирских Мудрецов сокрыты, а открыты простоте и детскому смыслу. Гордая философия! Повергнись в прах перед великими таинствами Божества, коих ты не ведаешь, и к испытанию которых слабый чувственный твой разум средств не имеет!
ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Бог сделался человеком, чтобы преобожить человека: так Небо соединится с землею, чтобы начинить землю Небом. Но чтобы это преобожение и претворение земли в Небо могло воспоследовать, надлежит перемениться и превратиться сущности нашей. Эта перемена, это превращение называется Возрождением.
Родиться называется вступить в мир, где царствует чувственность. Возродиться называется возвратиться в такой мир, где дух Премудрости и Любви господствует, а скоточеловек повинуется. Возрождение тройственно: возрождение Ума, возрождение сердца или Воли; и наконец возрождение всей сущности.
Первое и второе называется духовным Возрождением: а третье телесным. Многие благочестивые, Богоугодные человеки возродились в духе и воле: но редкие знали телесное возрождение. Оно немногим давалось, и давалось для того, чтобы эти человеки, как поверенные Божьи, содействовали к великим целям и намерениям Его, и приближали бы человечество к его блаженству.
Человек от родителей своих рождается в наследственном грехе. Духовная жизнь есть любить Бога паче всего, и ближнего, как самого себя. В этой двоякой любви состоит начало новой жизни.
Человек рождается во зле, в самолюбии, и в любви к миру (суетному).
Самолюбие,
Своекорытие,
Самоугодие составительные части зла: добро же состоит в любви Бога и ближнего.
Не знать другой любви, кроме любви ко всем человекам. Не знать другой пользы, кроме пользы всех человеков. Не знать другой утехи и другого счастья, кроме счастья всех - вот то, чем дух Сынов Божиих отличается от духа чад мира.
Итак, кто хочет возродится, тот должен сперва знать, что к возрождению принадлежит. Он должен это понять, обдумать и поразмыслить; и что узнает, по тому должен поступать: и следствием того будет новая жизнь. Но чтобы познать это нужен Учитель и Наставник, вера к нему; ибо какая польза в Учителе, если ученик к нему веры не имеет? Итак начало к возрождению есть вера в Откровение.
Нужно начать верить, что Господь, Сын Божий пришел в мир спасти род человеческий; что Господь имеет всю власть на небеси и на земли; что всякая вера и любовь, всё истинное и доброе, только от Него приходит; и что Господь есть Защитник, Спаситель и Вождь человеков.
...Одна Любовь и Дух Божий будут оживлять всё человечество. Дух Божий возбудит и воскресит силы человеческого естества, поведет их по целям Премудрости и поставит их в надлежащий порядок. Мир, верность граждан, согласие в дому, взаимная любовь народов будут первыми плодами сего Духа.
Восхищение духа без мечтательства, возвышение души без сумасбродства, благотворный жар сердца без бурливой нетерпеливости сближать, примирять и соединять столь давно, столь многими разностями, разлученные и предрассудками и заблуждениями друг против друга ополченные части человеческого рода; и в этом Храме Натуры великий и малый, бедный и богатый воспоют хвалу Отцу любви.
НЕБО НА ЗЕМЛЕ, ИЛИ ХРИСТОС В СЕРДЦАХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
Мир тогда лишь счастлив будет,
Как найдет Христа в себе;
Он дает земле блаженство,
Мир и счастье всем странам.
Что ж Христос есть? Он Премудрость,
Он Любовь, Он Сила весь;
Он Источник побуждений,
Что в нас свет внутри творит.
Где Иисус, там всё блаженство
НЕБО НА ЗЕМЛЕ, ИЛИ ХРИСТОС В СЕРДЦАХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
Мир тогда лишь счастлив будет,
Как найдет Христа в себе;
Он дает земле блаженство,
Мир и счастье всем странам.
Что ж Христос есть? Он Премудрость,
Он Любовь, Он Сила весь;
Он Источник побуждений,
Что в нас свет внутри творит.
Где Иисус, там всё блаженство
Ощущает сердце Им;
Он один подъемлет бремя,
Подавляющее нас.
Нет печали, нет страданья,
Где Его вселится Дух:
Дни весенние приходят,
С ним, как роза мы цветем.
И царям, что Им водимы,
Нет подобного в царях;
Скипетром их Любовь владеет,
И Любовь держава их.
Начертим картину счастья,
Он которое дает,
Как в дворах Его друг дураг
Любят человеки все!
Там цари отцами стали,
Там священники врачи;
И Ему мы, Миротворцу,
Будем сим одолжены!
...
Для больного все лекарства
Там готовы наперед,
Об убогом попечется
Нежность братская любви.
Там голодного насытят,
В нужде помощь подадут,
Странника под кров приимут,
Пищу, питие дадут.
Там вдова не льет слез горьких,
И не стонет сирота;
Пропитанье всяк имеет,
Бог печется обо всех.
...
Мудрость там венца сиянье,
Обладает там Любовь;
В мире с миром обитая,
В нем она устроит рай.
...
Волк пасется вместе с агнцем,
И змея с младенцем спит:
Все враждебные натуры
Чрез Любовь примирены.
Соверши еще не дальний,
Странник! путь, и оглянись:
Се! в очах твоих спадает
Со Святилища покров.
Зри: там мрак и заблужденье,
Предрассудки и порок
В царство теней убегают,
Как от солнца нетопырь.
Прочь от Бога постыженный
Гордый мира философ!
Упование Он мудрых,
Он один подъемлет бремя,
Подавляющее нас.
Нет печали, нет страданья,
Где Его вселится Дух:
Дни весенние приходят,
С ним, как роза мы цветем.
И царям, что Им водимы,
Нет подобного в царях;
Скипетром их Любовь владеет,
И Любовь держава их.
Начертим картину счастья,
Он которое дает,
Как в дворах Его друг дураг
Любят человеки все!
Там цари отцами стали,
Там священники врачи;
И Ему мы, Миротворцу,
Будем сим одолжены!
...
Для больного все лекарства
Там готовы наперед,
Об убогом попечется
Нежность братская любви.
Там голодного насытят,
В нужде помощь подадут,
Странника под кров приимут,
Пищу, питие дадут.
Там вдова не льет слез горьких,
И не стонет сирота;
Пропитанье всяк имеет,
Бог печется обо всех.
...
Мудрость там венца сиянье,
Обладает там Любовь;
В мире с миром обитая,
В нем она устроит рай.
...
Волк пасется вместе с агнцем,
И змея с младенцем спит:
Все враждебные натуры
Чрез Любовь примирены.
Соверши еще не дальний,
Странник! путь, и оглянись:
Се! в очах твоих спадает
Со Святилища покров.
Зри: там мрак и заблужденье,
Предрассудки и порок
В царство теней убегают,
Как от солнца нетопырь.
Се земля явится нова,
Наступает новый мир;
Дух Христов речет: да будет!
И мир новый предстоит.
Предстоит! Ты мнишь, очами
Можешь в яве зреть его?
Потерпи, пока завеса
Вся поднимется с него.
Но земля уж не боится
Превращений никаких;
Всех блаженство утвердится,
Близь Господь людей своих.
Пусть Дух тьмы во бранях губит,
Тысячи людей разит;
Он Всемощию уступит,
И Любовь всё победит.
Бог войной народ карает,
Забывающий Его;
Грех грехом казниться должен,
Быв источник всяких зол.
Но едва едину слезу
Грешник к Богу пролиет;
Престает его страданье,
Бог является Отец.
Он один всех цели знает
И премудро к ним ведет;
Многие, стремяся к оным,
Их не ведают отнюдь.
На весах рассудка весят
Что впадает в око им:
Но как вскроется завеса,
Как их взор тот удивит.
Гордый мира философ!
Упование Он мудрых,
Он их свет и счастье их.
Разум, вами обоженный,
Только чувственный есть свет:
Кто кружится в Вавилоне,
К истине тот не придет.
Сокрушит рук дело ваших
Возвевая ветром прах,
И пред сильной мощью Веры
Всяка ложь не постоит.
1802
Только чувственный есть свет:
Кто кружится в Вавилоне,
К истине тот не придет.
Сокрушит рук дело ваших
Возвевая ветром прах,
И пред сильной мощью Веры
Всяка ложь не постоит.
1802
Обработка и редакция текста Libra Press, 2017
